Действительно, кто знает, где пропали коровы? Почему именно в Серебрянке? А может, дальше к Рогачеву, может, еще перед Довском?
Значит, чего же мне выжидать, чего опасаться, ежели утром самого старосту поздравил с Новым годом, если он сам убедился, что дома сижу? А спросит, зачем в Свержень ходил, ответ прост: к дяде в гости.
Михаила Журавлева дома не было, и я огородами пробрался к хате матери Татьяны Федоровны. Там уже полным-полно народу. Многих знал, некоторых видел впервые. Но коль они пришли в этот дом, значит свои.
На огромном столе стояла трехлитровая бутыль водки.
— Милости просим даже опоздавших, — пригласила Татьяна Федоровна Корниенко.
Наполнили рюмки. Хозяйка поднялась со стула. Высокая, стройная, волосы черной волной пенятся на округлых плечах — красавица, да и только!
— Товарищи! — голос ее чуть дрогнул. — Мой тост за прошедший трудный год, за то, что мы выстояли.
И далее я услышал такое, что дух захватило. Татьяна Федоровна сообщила:
— 6 декабря под Москвой наши войска перешли в наступление. Немцы отброшены от столицы! На севере и юге — тоже. Ростов-на-Дону снова наш. Так за победу, товарищи!
Трудно описать эту радость. Все ликовали. Значит, Москва — наша, а Красная Армия развернула наступление!
Я по-доброму завидовал Татьяне Федоровне, что это именно ей удалось принести такую весть. Нелегко ей было добираться до Гадилович. Опасность угрожала на каждом шагу. На сверженской пристани она попала в переплет. Бургомистр Гадиловичской волости (он знал, что Корниенко — коммунист) сам приехал сюда, чтобы руководить заготовкой дров и вывозом их на железнодорожную станцию. Его грубый голос гремел в морозном воздухе, а ременная плеть то и дело ударяла по спинам подводчиков. Татьяне Федоровне удалось прошмыгнуть мимо бургомистра лишь тогда, когда он начал колотить пожилого крестьянина за то, что мало положил дров на сани.
В Гадиловичи добралась лишь под самый вечер Баня Макарчиков все еще возился с радиоприемником: паял, менял какие-то провода. А время бежало быстро. Вот и двенадцатый час. Неужели не успеет этот расторопный, не по годам смышленый подросток?
Он все-таки успел вовремя отремонтировать приемник. Перебивая шум, треск, попискивание, раздался далекий родной голос — М.И.Калинин поздравлял советский народ с наступающим Новым годом.
В этот момент кто-то требовательно забарабанил в наружную дверь. Ваня выключил радиоприемник. Хорошо, что сидели в пристройке, отделенной сенями от жилой половины дома. Сюда прямо не могли войти.
Мать Вани выскочила из пристройки и долго не возвращалась. Наконец она вошла, тяжело опустилась на ящик. — Немцы заходили. Приехала какая-то воинская часть. Трое хотели у нас остановиться, но увидели, что ребенок больной. Тифа боятся… Боятся, а последний десяток яиц забрали гады.