Татьяне Федоровне нельзя было уходить из Гадилович: комендантский час. А утром, слушая последние известия, она записала названия городов, освобожденных Красной Армией.
И вот теперь мы сидим вместе с ней, секретарем подпольной партийной организации, за одним столом. Чуть начатая бутыль водки стоит посередине, обставленная нехитрыми крестьянскими закусками. Голос Татьяны Федоровны звучит вполсилы, и мы тоже тихонько подпеваем. Сначала поем «Интернационал», затем «По военной дороге», «Катюшу». Когда же начали «Из-за острова на стрежень», мне вдруг вспомнился наш сосед Змитрок Кирчевский, который сказал, что и подо льдом речка течет. Будто он, наш сосед, был вот здесь, среди нас, подпольщиков…
На следующий день, как только рассвело, мы начали готовить листовку. В ней говорилось, что гитлеровские войска отброшены от Москвы. Ночью эта листовка появилась на заборах и стенах домов в Свержене, Серебрянке, ближайших деревнях. Часть листовок переслали в Красницу и Гадиловичи.
1
В феврале 1942 года среди населения распространились слухи, будто немцы отпускают из лагерей военнопленных, если кто-то из родственников или близких знакомых с разрешения бургомистра волости возьмет их на поруки. Вот Катюша Савельева и подумала: а вдруг встретит своих братьев (четверо ушли на фронт) или кого-либо знакомого из Кормы. Поговорили мы и решили: пусть идет в Гомель. Доложили об этом секретарю партийной организации Татьяне Корниенко. Она сказала, что не мешало бы среди военнопленных распространить листовки вдохнуть веру в победу Красной Армии над гитлеровской Германией.
— Может, в Гомеле Савельева услышит что-нибудь о деятельности обкома партии, — добавила Татьяна Федоровна.
Я написал листовку-обращение к военнопленным. В ней говорилось, что Красная Армия отогнала немцев от Москвы, Ростова-на-Дону, скоро придет свобода на белорусскую землю. Листовка призывала военнопленных при малейшей возможности бежать в леса, создавать партизанские отряды, помогать Красной Армии. Катюша Савельева передала текст Николаю Купцову. Набирали листовку Александр Руденко и Михаил Мельников, а печатал Николай Купцов. Охраняли их Тит Мятников и младший брат Мельникова — четырнадцатилетний Саша. Печатали понемногу, вечером или рано утром, когда отсутствовали работники редакции. Сторожем кормянской типографии был Денис Капустин, дом которого находился по соседству. Нес он свою службу небрежно, делал вид, будто не замечает, что творится в типографии.
Катюша решила идти с Ниной Савельевой. Они спрятали листовки за пазуху, в котомки положили хлеба на дорогу, сухарей для пленных и вышли на большак. 120 километров в один конец — такой предстоял им путь. А тут еще завьюжило, донимал мороз.