Убить Сталина (Гавриленко) - страница 2

С позиции разума Архип не во всем соглашался с Ярополком, однако мрачный цинизм Кирилла отвергал не разумом, а сердцем. Глядя на портрет вождя народов, Архип думал, вернее, чувствовал, что тайна есть, и временами ему казалось: хвостик этой тайны виден — только ухватись.

За время подготовки он выслушал много наставлений и просьб относительно речи — тех слов, что должен услышать деспот перед смертью. Надя, стесняясь и краснея, подошла к нему и попросила сказать Сталину, что в аду его ждут убитые им младенцы. Почему младенцы, да еще и в аду, этого она объяснить не смогла и оттого еще более смутилась. Архип давно уже подумывал уволить Нину, так как терпеть не мог влюбленных девиц на рабочем месте, однако он знал, что на руках у девушки больная престарелая мать, и — рука не поднималась.

Речью больше занимался Ярополк, и, как казалось Архипу, подошел он к этому важнейшему делу вполне рационально. Многим палачам — на грани раскаяния и преклонения перед совестью — больно слышать перечисление их грехов и «аз воздам», хотя они и сами прекрасно знают дела рук своих. В Сталине была черта, выводящая его из этого ряда. Он убивал, веря в то, что должен убивать. Ярополк построил речь на решениях двадцатого съезда, а так же на крахе СССР и коммунизма. Это жестоко. Но Ярополк, возможно, имел право на жестокость — его прабабка была замучена в застенках НКВД.

Пытаясь оправдать свое назначение, Архип перелопатил архив лаборатории, доступный архив Интеллектуальной Библиотеки, однако не нашел ни малейшего намека на то, чтобы кто-нибудь из его родственников пострадал от сталинского режима. Напротив, его прапрадед прожил свою мещанскую жизнь в городе Калуге и не слышал о застенках, пытках и расстрелах. Архипу пришлось удовлетвориться фактом убийства его любимого поэта Николая Семеновича Гумилева. Архип питал слабость к литературе и оттого-то его не особенно ценили в лаборатории. И Кирилл, и Ярополк — люди предельно рациональные, твердые, как каменные глыбы, считали Архипа хлипковатым.

Тем удивительнее была «каббала» Ярополка, связанная со Сталиным. Архип начинал всерьез подозревать, что Ярополк почитывает втайне, например, Пушкина. Такие люди — внешне твердые — на деле легко ломаются от небольших трудностей. В лаборатории притчей во языцех стал случай, повлекший временное отлучение Ярополка от дел, — казнь Салтычихи, которую он провел, по мнению руководства, слишком мягко: уж очень блекло и беспомощно выглядела старуха.

Архип слегка улыбнулся, держа в руках портрет Сталина, — ему такое точно не грозит. Клиент смотрел с портрета, слегка хмурясь, даже как будто прикусив ус — нет, здесь жалости быть не может! Причем — ни с той, ни с другой стороны.