В 1980-е годы возник новый повод для неоднозначного отношения к дошкольным детским учреждениям: серия обвинений в педофилии владельцев и сотрудников яслей. Многие из них оказались полной ерундой, а подозреваемые были оправданы – выяснилось, что на детей, дававших показания, оказывали давление.
Журналистка Маргарет Талбот писала, что в начале 1980-х даже самые невероятные дела такого рода люди принимали на веру, так как американцы слишком переживали по поводу того, что матери маленьких детей торопятся выйти на работу. «Люди словно испытывали какое-то извращенное облегчение, сменив назойливый повседневный страх за детей на мысли о худшем из того, что вообще может случиться.»
Что же касается французов из среднего класса – врачей, архитекторов, моих коллег-журналистов – то они готовы глотку друг другу перегрызть за заветное место в яслях поближе к дому, работающих пять дней в неделю, с восьми утра до шести вечера. Мамы записываются в них еще во время беременности, а когда приходит время, буквально вымаливают местечко для своего ребенка. Поскольку ясли государственные, с родителей берется плата, в зависимости от уровня дохода.
– Идеальная система, просто идеальная, – восхищается моя подруга-француженка Эстер, адвокат, чья дочь пошла в ясли в девять месяцев.
Даже те мои подруги, кто не работает, все равно пытаются пристроить детей в ясли. В качестве альтернативы рассматриваются ясли на неполный день или няня (на нянь выдают государственные субсидии, о чем подробно написано на сайте правительства).
У меня голова идет кругом. Станет ли мой ребенок агрессивным, не почувствует ли себя брошенным? Не нарушится ли привязанность между матерью и ребенком? Или, напротив, Бин социализируется, станет «живой и активной» и «получит квалифицированный уход», в чем не перестают уверять меня знакомые французы?
Впервые начинаю волноваться, что наш с Саймоном межкультурный эксперимент зашел слишком далеко. Одно дело – научиться держать вилку в левой руке и перестать улыбаться незнакомцам. Совсем другое – подвергнуть собственного ребенка странному и потенциально травматичному опыту, загубив ему полдетства. Не слишком ли мы офранцузились? Фуа-гра пусть пробует, но ясли?
Решаю навести справки о детском учреждении со столь странным названием. Почему ясли? В яслях ведь Иисус родился.
Оказывается, история французских яслей восходит к 1840-м годам. Тогда заместителем мэра парижского Первого округа был Жан-Баптист-Фермен Марбо, амбициозный молодой адвокат, полный рвения служить людям. В разгар промышленной революции в больших городах, в том числе в Париже, было множество женщин, приехавших из провинции работать швеями и на фабриках. Марбо поручили провести инспекцию бесплатных детских садов для детей от двух до шести лет. Сделав это, он впечатлился: «Как прекрасно заботится общество о детях малоимущих!» Но ему не давал покоя другой вопрос: а кто заботится о детях до двух лет, пока их матери работают? Сверившись со списком малоимущих своего округа, Марбо нанес визит нескольким матерям. «Из дальнего угла грязного двора позвал я мадам Жерар, прачку. Та спустилась ко мне, не желая, чтобы я вошел в ее дом, ибо тот был слишком грязен для глаз моих (ее слова). В руках она держала новорожденного, а рядом стоял младенец полутора лет.»