Он ощутил какой-то особенный холод.
Леденящий торжественный голос раздался над ним. Он услыхал, как медленно – так медленно, что он мог уловить каждое из них, – над ним произносились латинские слова, которых он не понимал:
«Qui dormiunt in terrae pulvere, evigilabunt: alii in vitam aeternam et alii in opprobrium; ut videant semper»[39].
И детский голос ответил:
«De profundis»[40].
Суровый голос продолжал:
«Requiem aeternam dona ei, Domine»[41].
Детский голос ответил:
«Et lux perpetua luceat ei»[42].
Он услышал, как по крышке гроба что-то мягко застучало, словно дождевые капли. Вероятно, гроб окропили святой водой.
Он подумал: «Это должно скоро кончиться! Еще немного терпения. Священник сейчас уйдет. Фошлеван уведет Метьена выпить. Меня оставят. Потом Фошлеван вернется один, и я выйду. На все это уйдет добрый час времени».
Суровый голос возгласил вновь:
«Requiescat in pace»[43].
И детский голос ответил:
«Amen»[44].
Жан Вальжан, напрягши слух, уловил нечто вроде звука удаляющихся шагов.
«Вот они и уходят, – подумал он, – я один».
Вдруг он услыхал над головой звук, показавшийся ему раскатом грома.
То был ком земли, упавшей на гроб.
Упал второй ком.
Одно из отверстий, через которые он дышал, забилось землей.
Упал третий ком.
Затем четвертый.
Есть вещи, превосходящие силы самого сильного человека. Жан Вальжан лишился чувств.
Глава 7,
из которой читатель уяснит, как возникла поговорка: «Не знаешь, где найдешь, где потеряешь»
Вот что происходило над гробом, в котором лежал Жан Вальжан.
Когда похоронные дроги удалились, когда священник и маленький певчий уселись в траурную карету и отъехали, Фошлеван, не спускавший глаз с могильщика, увидел, что тот нагнулся и схватил воткнутую в кучу земли лопату.
Тогда Фошлеван принял отчаянное решение.
Он стал между могилой и могильщиком, скрестил руки и сказал:
– Я плачу́!
Могильщик удивленно взглянул на него.
– Что такое, деревенщина?
Фошлеван повторил:
– Я плачу́!
– За что?
– За вино.
– Какое вино?
– Аржантейльское.
– Где оно, твое аржантейльское?
– В «Спелой айве».
– Пошел к черту! – выругался могильщик.
И сбросил в могилу лопату земли.
Гроб ответил глухим звуком. Фошлеван почувствовал, что земля уходит у него из-под ног и что он сам готов упасть в могилу. Он крикнул сдавленным, хриплым голосом:
– Приятель, поторопимся же, пока «Спелая айва» еще не закрыта!
Могильщик снова набрал на лопату земли. Фошлеван продолжал:
– Я плачу́!
И он схватил могильщика за локоть.
– Послушайте-ка, приятель. Я монастырский могильщик, я пришел подсобить вам. Это дело можно сделать и ночью. А сначала пойдем глотнем стаканчик.