– Учитывая, что вы приносили в жертву ей преимущественно чужие жизни, в том числе и жизни моих близких, подобная расплата кажется мне совершенно справедливой, – холодно сказал Максим. – Прошу прощения, сударыня. Боюсь, что нам нечего больше сказать друг другу. Мне нужно работать. Думаю, вас ждет ваш… Красный Крест.
Он не слишком-то рассчитывал, что гостья оценит жестокую иронию, заключенную в этих словах и в интонации, с какой он их произнес, однако лицо Елены Феррари изменилось так внезапно, что Максим невольно отпрянул. Только что перед ним сидела томная, ироничная кокетка – и вдруг она обратилась истинной фурией. Было ощущение, что на хвост взмыла гремучая змея!
– Не стройте из себя идиота! – прошипела Елена Феррари. – Вы что, до сих пор пребываете в убежденности, что бежать из чека вам удалось усилиями каких-то ваших товарищей? Я знала, что готовится ваш побег, я нарочно попустительствовала этому. У меня были планы… вы должны были привести меня к тайнику Борисоглебского! Вы никогда не узнаете, скольких людей я стерла в порошок, чтобы достать его письмо, о котором мне проболталась ваша сестра! Но все было напрасно, мне ничего не удалось. И ваше бегство… меня срочно вызвали к Дзержинскому, вызвали на час, но за это время вы умудрились исчезнуть бесследно. Мы шли по вашему следу, мы были у вас на квартире, я видела развороченную крышу… значит, тайник был там?
– Я смотрел на нее, – рассказывал мне Максим, – и мною все более властно овладевало ощущение, что я имею дело с беглянкой из психиатрической лечебницы. Да неужели она явилась сюда, в Константинополь, чтобы вновь потребовать от меня дневник Сан-Фаржо?! Неужели не рассталась с мыслью, которая стала для нее поистине навязчивой, маниакальной идеей?!
Максиму хотелось вышвырнуть вон эту тварь, но мерзко было до нее дотронуться. Поэтому он сунул руку под борт пиджака и достал пистолет.
– Извольте выйти вон, сударыня, – сказал он, направляя на нее ствол. – Считаю до трех, потом стреляю.
Елена Феррари крепче прижала к груди свою маленькую черную сумочку и вскочила. Впрочем, голос ее был спокоен.
– Вы с ума сошли, – проговорила она с оттенком некоторой насмешки. – И как вы объясните это убийство властям?
– Не ваша забота, – ответил Максим, чувствуя неодолимое желание пустить пулю в этот оливково-бледный, скрытый вуалью лоб. – Я просто расскажу, что вы – красная шпионка, которая погубила мою семью. Ведь в этом нет ни слова лжи, не так ли? Все, я начинаю считать. Раз…
– Одну минуту, – проговорила она с деланым смирением. – Да, я вынуждена уйти, я ухожу. Но…