– Не тратьте время на угрозы, – перебил Максим, сдерживаясь из последних сил. – Я не боюсь вас.
– Знаю, – кивнула Елена Феррари, и черные перья на ее шляпе надменно колыхнулись. – Я хотела только сказать, что у вас еще будут основания вспомнить меня… вспомнить добром! И может быть, тогда вы поймете, что со мной и в самом деле лучше дружить, а не ссориться.
Она медленно двинулась к двери, и подол ее платья качался из стороны в сторону над обтянутыми черным шелком ногами. Каблучки ее размеренно постукивали по полу. Максим не сводил с нее глаз, чувствуя, что рука его дрожит от нетерпения и ненависти.
«Скорей бы уж ушла!» – мрачно молил он, смутно чувствуя, от Елены Феррари можно ожидать любого сюрприза.
И он оказался прав!
На самом пороге она вдруг обернулась и неуловимым движением выхватила из-под легкого шарфа, переброшенного через руку, небольшой изящный «Браунинг» «бульдог». Издевательски хохотнула, показала Максиму красный, влажный язык – и наконец-то исчезла.
Рассказав все это, мой муж обнял меня, уткнулся лицом в мои волосы и долго не отпускал.
– Какая ты живая, – бормотал он. – Какая ты живая, теплая и настоящая! Ты знаешь, я никак не могу избавиться от ощущения, что бродил по кладбищу, а вокруг меня отверзались могилы, из которых ко мне тянулись мертвые руки. И я знал, что одна из этих могил предназначена для меня!
Он был угрюм весь этот вечер, молчал, о чем-то напряженно думал, а меня мучило предчувствие чего-то дурного и не оставляло ощущение, что мы еще пожалеем, что Максим не дал волю первому побуждению и не встретил Елену Феррари выстрелом в упор!
Наши дни, Мулян-он-Тоннеруа, Бургундия. Валентина Макарова
Мне надо бежать. Мне надо бежать без оглядки, нельзя медлить ни минуты! Но я почему-то стою, вцепившись в прутья ограды, и смотрю на Тедди.
Конечно, он спит. Конечно!..
Что-то шумит над моей головой, и я вижу, что в сад влетает ворона. Она планирует над Тедди, а потом бесстрашно садится на его бок. По идее Тедди должен был вскочить, взметнуться, взлететь и, щелкнув зубами, схватить нахалку за крыло. Но он лежит недвижимо. А ворона поворачивает голову и смотрит прямо мне в глаза. Смотрит и смотрит… Да еще разевает клюв, словно хочет что-то каркнуть. И честное слово, тот звук, который внезапно долетает до меня, я в первое мгновение принимаю за хриплое, короткое карканье. Но тотчас осознаю, что это – крик. Крик!
Я каменею. Смотрю на ворону, а она – на меня.
Тедди лежит неподвижно. В доме Клоди раздается крик. И безошибочным чутьем загнанного зверя я понимаю, что это значит… Мне надо бежать!