– Его здесь не было, когда мы приехали. Мы проверили все вокруг – дом пуст.
Мысли Эрика путались.
– А его мать – она знает, где он?
– Нет.
– А когда вы приехали туда?
– Мы прибыли приблизительно в 18:45, доктор. Мы были неподалеку и приехали почти сразу после вашего звонка.
Эрик попытался свести все воедино: итак, полиция приехала туда быстро, но все равно слишком поздно, Макс уже сбежал. И все произошло меньше сорока пяти минут назад.
– А почему вы так долго не звонили мне? Вы пытались его найти?
– Мы… общались с его матерью, Мэри Якубовски. Она в плохом состоянии.
– И это понятно – ведь ее мать умерла. Могу я с ней поговорить?
– Ну… – Офицер Гамбия колебался. – Я спрошу у нее. Она рядом со мной.
– Спасибо.
Эрик слышал, как на том конце провода офицер обратился к кому-то, затем женский плачущий голос произнес что-то неразборчивое.
– Доктор Пэрриш? – это снова был офицер Гамбия. – Она не хочет брать трубку. Вы нас извините, но нам с напарником пора уходить. У нас вызов.
– Окей. Но как же Макс? Вы можете как-нибудь его найти?
– Он не числится среди пропавших – мы не можем объявить его в розыск.
– И ничего больше нельзя сделать?
– Нет. Еще созвонимся, попозже.
– Понятно. Спасибо.
– До свидания. – И офицер Гамбия повесил трубку.
Эрик нажал «отбой», мысли его беспорядочно метались в голове. Он повернулся и увидел Лори, которая сидела за накрытым столом. В деревянной миске в центре стола красовался зеленый сала с нарезанным авокадо, жареным перцем и кубиками брынзы, рядом стояла тарелка с хрустящими хлебцами и масло. А около его тарелки поблескивал стеклянный стакан с водой и высокий, запотевший бокал джина с тоником.
– Хорошие новости? – Лори опустила руку на стол, глядя на Эрика с сочувствием.
– Нет. – Эрик чувствовал себя виноватым, но ему действительно нужно было уйти. – Ужин выглядит просто великолепно, но ты ведь простишь меня, если я тебя сейчас покину?
Было уже совсем темно, когда Эрик добрался до густо застроенного района, где дома семидесятых годов были до половины облицованы камнем, и поехал по извилистой неосвещенной улице – фонарей здесь не было, и единственным источником света становились мерцающие в окнах домов телевизоры и экраны компьютеров. Он притормозил около дома Макса, припарковался и выключил зажигание, озираясь по сторонам.
Дом Макса был двухэтажным и таким приземистым, что его с трудом можно было различить за разросшейся живой изгородью. Во дворе стояла темная «Тойота» – она, верно, принадлежала Максу или его матери. Снаружи у дома не было освещения, но свет за занавесками говорил о том, что внутри кто-то есть.