– Все так, как должно быть. Эти дети должны умереть, и я должен умереть. Бомба должна взорваться, и все должны умереть.
– Нет, – мягко сказал Эрик. – Пожалуйста, можно я опущу руки?
– Ладно, – ответил Макс после секундного раздумья.
– Спасибо. – Эрик медленно опустил руки, но с места не сдвинулся, понимая, что закрывает собой Макса от снайперов. Они не станут стрелять в Макса, пока Эрик его прикрывает. По крайней мере, он на это надеялся.
– Просто уходите, доктор Пэрриш. Вам не нужно тут быть. Не нужно вам видеть, что тут будет.
– Я никуда не уйду без тебя.
– Рене умерла… Буля умерла… – Макс взглянул на часы. – Все умерли.
– Я не думаю, что ты убил Рене.
– Правда? – Макс фыркнул. – Четыре минуты.
– Если ты убил ее – скажи мне. Потому что, как я уже сказал, я не верю тебе – я верю в тебя.
– Это очень трогательно, доктор Пэрриш, но… – Макс замолчал, сглотнул: – Если вы хотите знать правду – то я сам не знаю, убил я ее или нет. Теоретически я мог это сделать. И скорее всего, я это сделал. Ведь это именно то, чего мы оба с вами боялись, правда? Вы тоже боялись этого – не зря же вы задавали мне столько вопросов о ней…
– Почему ты говоришь, что не знаешь, убил ты ее или нет?
– Потому что я был пьян. – Макс чуть опустил свое ружье.
– Что ты имеешь в виду?
– Я напился. Пил водку. У моей матери ее всегда полно, я и взял. После Булиной смерти я был очень расстроен, я звонил вам, помните?
– Конечно. – Эрик слышал, что голос Макса немного потеплел, теперь он был чуть больше похож на того мальчика, который приходил к нему на сеансы.
– Я просто хотел пить, не хотел думать обо всем этом. Припарковался около школы, никто меня не видел, и просто сидел и пил. Уснул в машине, а когда проснулся – снова стал пить. Хотел посмотреть, можно ли напиться до смерти.
Эрик вдруг уловил какое-то движение у себя за спиной. Боковым зрением он заметил черную тень снайпера на балконе, перед магазином «Тиффани». Он стоял точно между снайпером и Максом.
– А где ты был вчера утром, когда ее убили?
– Я проснулся на Джайент-Паркинг, у меня было страшное похмелье. И я типа ничего не помню.
– А где это – Джайент-Паркинг? Это далеко от Пикеринг-парка?
– В пятнадцати минутах. Я отключился, а когда очнулся – даже не понял, где я. Наверное, пьяный куда-то ехал.
Эрик слушал, а сам не мог не думать о снайпере. Под тяжелой пожарной курткой пот градом катился по спине.
– Когда я проснулся, было уже, наверное, часа три дня, и я продрал глаза, включил радио, а там… сказали, что Рене… умерла… – Макс запинался, словно слова застревали у него в горле. – Я не знаю, делал я это или нет, но возможно – это был я. И теперь я должен за это заплатить, все должны за это заплатить.