– Сьюзан, ты же не считаешь, что я замешан в убийстве!
– Нет, я понимаю, что ты защищаешь своего пациента, этого Макса. Газетчики уже прозвали его «безумный Макс», знаешь?
Эрик вздрогнул. Он не стал ни возражать, ни опровергать слова Сьюзан – потому что не мог.
– Твой пациент убил эту бедную девочку, и я прекрасно понимаю, что ты должен хранить профессиональную тайну. Это же как с юристами… интересы клиента…
– Сьюзан, пожалуйста, не надо поддаваться этому идиотизму. Они просто пытаются надавить на меня, чтобы вытащить из меня информацию. – Эрик понимал, что этот аргумент неубедителен. Он чувствовал, что все поворачивается против него, абсолютно все. Он делал все возможное для Ханны, но теперь получалось, что он может совсем потерять свою дочь.
– Эрик, общеизвестно, что тебя допрашивали и ты подозреваемый.
– Но с меня очень скоро снимут все подозрения…
– Но сейчас ты подозреваемый. И у них есть все основания для иска. Именно поэтому они не стали ждать – их позиция сейчас очень сильна.
– А у меня нет преимуществ в связи с тем, что произошло в торговом центре? То есть… я не считаю себя героем, нет, но… если это поможет мне в борьбе за Ханну – я использую это.
– Нет, в случае с приоритетной опекой это не поможет. Ты забываешь, что речь идет не о том, кто круче из парней, а исключительно об интересах Ханны. Плюс их бумаги – они действительно очень убедительны, так же как их аргументы.
– И что они говорят?
– Я попробую в общих чертах суммировать. Макс Якубовски – твой пациент, и он совершенно точно общественно опасен. Он взял детей в заложники и держал их в заточении в магазине видеоигр. – Сьюзан помолчала. – Кстати, мой сын и его друзья тоже ходят в этот магазин… И если бы из-за этого ублюдка с головы моего сына упал хоть один волосок…
– Макс не собирался никому причинять вреда. У него не было ни патронов, ни бомбы. – Эрик решил пропустить слово «ублюдок» мимо ушей.
Сьюзан фыркнула.
– Да что ты? И это что, меняет дело? А ты представляешь себе травму, которую получили эти дети? Ты? Да все!
– Сьюзан, давай вернемся к сути. Какое отношение это имеет к моему прошению о приоритетной опеке?
– Самое прямое. Я как раз перехожу к этому. Итак, Макс – твой частный пациент, не так ли? Ты проводишь сеансы терапии с ним в своем доме, правильно?
– Да, правильно.
– То есть это тот же самый дом, в который ты хочешь поселить Ханну?
До Эрика начало доходить, что она имеет в виду.
– Ты хочешь получить право приоритетной опеки и совместного проживания с ребенком в доме, где – под той же крышей – принимаешь пациентов, которые берут детей в заложники с ружьем в руках? Которые угрожают бомбами? Которые становятся причиной самой масштабной полицейской операции в этой местности за все время существования здесь полиции?