И еще необходимо знать, что надо всем властвует умение мыслить, и она вспомнила строки из знаменитой поэмы Мильтона, и ей очень захотелось процитировать их кузену Норвину:
Мой Разум всемогущ!
Он может одним взглядом
Ад в Небо превратить,
– Да, главное в человеке – Ум и Душа! – сказала она вслух. – Во всяком случае – не только поведение.
Однако логику ее рассуждений мог бы сейчас понять только граф, и ей очень-очень захотелось поделиться с ним своими мыслями:
«Надо ему внушить как истину: то, что было Адом, может стать для него Небом, и он увидит это Небо в Чарте, который прежде ненавидел и считал преисподней!»
Пройдя в холл, Пандора уже собиралась подняться по лестнице, но вдруг остановилась как вкопанная: входная дверь была распахнута и был виден хорошо знакомый ей экипаж. Значит, дядя Огастес сам приехал за ней, чтобы увезти в Линдчестер! Она похолодела от страха так, что руки стали как лед. Пандора замерла в ожидании. Однако, к ее удивлению, по ступеням поднялся не высокий, сухопарый епископ, но Бэрроуз, который держал что-то в руке.
Взяв серебряный поднос со столика у входной двери, он положил на него конверт и направился к Пандоре:
– Вам письмо, мисс!
На мгновение Пандора оцепенела и не могла протянуть руку, но потом все-таки взяла письмо с подноса и прошла в салон, чувствуя огромное облегчение: как же хорошо, что дядя, вопреки ее страхам, не приехал сам, и сейчас это главное!
Некоторое время Пандора молча разглядывала властный, прямой почерк, которым на конверте было начертано ее имя, и чувствовала себя преступницей, осужденной на казнь, но внезапно, в самый последний момент, помилованной.
Она распечатала конверт и сначала не могла прочитать ни слова – строчки так и прыгали в глазах, но взяла себя в руки:
«Дорогая племянница!
Мы, твоя тетя и я, вернулись из Лондона и узнали от мистера Проспера Уизериджа о том, что, стоило нам лишь повернуться спиной к нашему дому, как ты повела себя самым возмутительным и непростительным образом.
Не верится, что девушка, воспитанная в строгих правилах благочестия, обманным путем, нарушая все приличия, могла поступить таким образом, который заслуживает самого сурового воздаяния.
Обсудив твое поведение, мы, твоя тетя и я, с глубоким прискорбием решили, что в сложившихся обстоятельствах больше не сможем пригласить тебя во дворец. Мой капеллан известил меня также, что твой поступок стал притчей во языцех во всем Линдчестере. Твое поведение бросает тень и на меня, а также на репутацию твоей тети и ставит нас в чрезвычайно неприятное положение.