– Думаю, прежде чем вы вернетесь в свою каморку, то есть каюту… Вы ведь не трус, правда? Налью-ка я вам стаканчик.
– Нет, Эдмунд. Говорю же, я от спиртного глупею, да и горло оно обжигает. Эдмунд, я даже молился, но ничего не произошло. Я все думал про «пустите детей… в Царствие Божие»[78]. Нелегко ведь им, маленьким и беззащитным, правда? Я хочу сказать, им труднее постоять за себя. Как вы когда-то сказали – когда мы думали, что встретили французский корабль, – «они для французов слишком малы». Но мне никак не прогнать из головы мысль, что для Господа-то они не слишком малы! Эдмунд, если им не суждено выжить, я не отправлю их одних в эту дьявольскую пучину, я последую за ними…
– Пайк! Возьмите себя в руки! Ричард! Ричард, я вам говорю! Прекратите истерику. Вы как девчонка, черт побери!
– Несете слово ободрения, мистер Тальбот?
Я неуклюже поднялся. Вошла мисс Грэнхем.
Одну руку она вытянула перед собой, другой придерживала юбки, пытаясь уберечь их от воды. Мисс Грэнхем приблизилась к столу, что стоял возле двери, и опустилась на скамью. Скачок, который сделало судно, швырнул меня вперед, и я сел напротив нее.
– Мисс Грэнхем, вам, право же, не следовало! Даме нельзя… А где мистер Преттимен? Ему стоило бы…
Мисс Грэнхем заговорила измученным голосом:
– Мистеру Преттимену нехорошо, и мне тоже. Вдобавок он еще и упал. Сильно расшибся.
– Чем я могу помочь? Может, навестить его?
Мистер Пайк сквозь слезы хихикнул:
– Эдмунд, навещающий страждущих!
– Это смешно, сэр, признаю. Но в нашей ситуации смех – благо.
Пайк обошел край заднего стола и бухнулся ко мне на скамью. Корабль взбрыкнул, словно мистер Пайк раздражал его так же, как и меня; зигзагообразный горизонт в кормовом иллюминаторе дико перекосился, Пайк полетел по скамье, приткнулся ко мне и, пробормотав извинение, отпрянул. Мисс Грэнхем сочувственно поглядела на него.
– Вашим получше, мистер Пайк?
– Отнюдь нет. Вы к ним придете?
– Позже, мистер Пайк. Кстати, вам следует напомнить миссис Пайк, чтобы она меня пригласила. Я принимаю в расчет ее бедственное положение, но всему есть предел!
– Она очень сожалеет, мисс Грэнхем, и переживает из-за той злосчастной вспышки. Она так и сказала. Умоляю вас!
Мисс Грэнхем вздохнула.
– Я постараюсь, мистер Пайк, но попозже. Мистер Преттимен болен.
– Я ей так и передам. И о ваших словах упомяну, Эдмунд.
Пайк встал; он более или менее держался на ногах и походил на человека, балансирующего на скате крыши в ожидании, что крыша внезапно перекосится в другую сторону. Шатаясь, он вышел и умудрился закрыть за собой дверь.