. Это слово Зима слышала всю жизнь. Красивый ребенок, красивая девочка, красивая девушка, такая красивая, слишком красивая… И все эти взгляды, что так и липли к ней, и ей всегда хотелось надеть вуаль, как у мачехи, и спрятаться от шепота, от чужих голосов. Ясин оказался единственным, рядом с кем ее красота не казалась чем-то плохим. Она не могла вспомнить, чтобы он когда-нибудь называл ее красивой. Его комплименты всегда скрывались за неловкими шутками, от которых ее сердце билось чаще.
– Не дразни меня, – Его взгляд волновал ее. Он всегда на нее так смотрел.
– Я и не думал, – беспечно ответил он.
Зима потянулась и легонько стукнула его по плечу. Ясин поморщился, и она ахнула, вспомнив о его ранах. Но он только рассмеялся.
– Эй, принцесса, так нечестно!
Она подавила порыв извиниться.
– Зато теперь у меня преимущество.
Он посмотрел ей за спину.
– А где твоя охрана?
– Я от них сбежала. Они ищут убийцу в моих покоях.
Только что его улыбка сияла словно солнечный свет, но теперь на его лицо набежала тень.
– Принцесса, ты не должна выходить одна. Если с тобой что-нибудь случится…
– Кто может меня обидеть в городе? Ведь всем известно, кто я.
– Хватит и одного идиота, который привык получать то, что хочет, перебрал вина и не контролирует себя.
Она вспыхнула. Ясин нахмурился, он уже сожалел о своих словах.
– Принцесса…
– Я буду бежать до самого дворца. Со мной ничего не случится.
Он вздохнул, и Зима пожалела, что не взяла с собой какой-нибудь мази для ран. Левана ведь ничего не говорила насчет лекарств. Глядя на него – раненого, связанного, с обнаженным торсом, – она чувствовала странное волнение.
– Хочу остаться с тобой наедине, – сказала она, глядя ему в лицо. – Мы теперь больше никогда не остаемся одни.
– Семнадцатилетним принцессам не подобает оставаться наедине с молодыми мужчинами, у которых могут быть сомнительные намерения.
Она засмеялась.
– А если молодой мужчина – ее лучший друг еще с тех пор, когда она только училась ходить?
– О, эти хуже всего.
Она фыркнула, надеясь, что Ясин улыбнется в ответ. Но в ее смехе была и доля горечи: Ясин прикасался к ней только тогда, когда помогал справиться с галлюцинациями. С того самого дня, когда она пыталась научить его вальсировать. Ему было шестнадцать, а ей четырнадцать. Сейчас она Млечный Путь продала бы с молотка, лишь бы его намерения стали хоть немного сомнительными. Улыбка исчезла с ее лица.
– Я скучала по тебе, – сказала она.
Он отвел взгляд и попытался переменить позу. Глядя на его напряженное лицо, она поняла, какую боль причиняет ему любое движение.