– «Что-то» – что?
– А не знаю – Карась развел руками – Еще не говорил с ним. Ну, пошли?
– Само собой – Герман ловко вырвал остатки шаурмы из рук Кольки – Дай сюда. И куда в тебя только лезет?
Карась шел впереди, шустро перелезая через какие-то ограждения и время от времени исчезая за разыгравшейся метелью. Уже совсем стемнело, Колька начал опасаться, что они потеряют своего проводника в этом железнодорожном заснеженном чистилище, а после не найдут отсюда выхода.
– Вот здесь – Карась обнаружился у кургузого кирпичного домика с темными окнами – Тут у них лёжка.
Против ожиданий он не стал стучать в дверь, а вдарил своей ногой, обутой в щегольской остроносый сапог со скошенным каблуком в жестянку, лежащую у фундамента дома.
– Маринка, открывай, свои на пороге – гаркнул Карась – Давай шустрее, пока я себе причиндалы не заморозил.
– Чего там морозить-то? – раздалось из-под земли, и жестянка распахнулась, оказавшись дверцей, ведущей в подвал.
Оттуда пахнуло копотью и смрадом немытых тел, Колька непроизвольно поморщился.
– Ну, чего тебе? – наружу высунулась всклокоченная голова, только по голосу в ее обладателе можно было опознать женщину, да еще по имени, которое назвал Карась. Хотя какое там… Одутловатые щеки, узкие щелочки глаз, черные зубы – все это делало существо, представшее перед оперативниками бесполым.
– В твоём гадюшнике шкет есть, отзывается на имя Ржавый. Дерни его сюда, поговорить с ним надо.
– Чего натворил? – ощерилась Маринка – Так я его, стервеца…
– Не базлай – осек ее Карась – Сюда его давай, живо. Или ты думаешь, что я к вам полезу сам?
Колька испытал невероятное облегчение от того, что не надо спускаться вниз, в эту удушающую вонь. И кто знает, что там вообще подхватить можно?
– Щас – пообещала Маринка и скрылась из вида.
– Двадцать первый век – как бы в пространство сказал Герман.
– А чего ты хотел? – усмехнулся Карась – Это только в телевизоре всякие президентские программы действуют да чистеньких детдомовцев показывают, которые всем довольны. Я вот тоже с такого шалмана начинал, только в Харькове, и больше всего боялся, что снова в детдом попаду. И я этих пацанов понимаю – уж лучше здесь, чем под защитой государства. Шансов выжить больше.
Герман промолчал.
Жестянка-дверца снова лязгнула и на поверхность вылез парнишка лет десяти, кутающийся в какое-то драное пальтишко.
– Ты Ржавый? – уточнил Карась.
– Я – хмуро подтвердил пацан и кивнул огненно-рыжей головой – Чего звал?
– Дерзкий – Карась достал пачку сигарет – Люблю таких. Курить будешь?
– Благодарствую – Ржавый помотал головой – Не хочу привыкать, на это дело бабки нужны.