Он стоял, а точнее висел в черноте космоса, как совсем недавно, когда стал невидимым корабль. Но теперь ни что не беспокоило его и не тревожило. Тильс был абсолютно один в ледяной пустоте, ему совершенно легко и свободно дышалось, не было ни тепло ни холодно. Всё жизнеобеспеченье вокруг было крайне комфортно, хотя он и находился в открытом космосе. Оставалось только наслаждаться зрелищем и невесомостью. Чему он и отдался с полнейшим удовольствием, каждой клеточкой тела впитывая в себя окружающую панораму. Но в какой-то момент почувствовав чьё-то присутствие, он быстро огляделся, однако не нашёл ни кого. И, тем не менее, чувство, что его кто-то очень внимательно изучает, не покидало. Тильс попытался начать движение, но остался висеть на том же самом месте, что и был.
— Неужели всё начинается с начала. Не может быть, ведь со мной уже всё в порядке, — мысли лихорадочно бились, старательно пытаясь обойти углы действительности. И тут раздались голоса. Два невидимых собеседника продолжали вести, по всей вероятности недавно прерванный разговор:
— Да отпусти ты его, — молодой задорный голос явно сочувствовал Рику, и потому давал надежду, — хватит с него. Он прошёл первый круг, и мы должны его вознаградить, а ты всё что-то сомневаешься и сомневаешься, в чём дело?
— Дело в размере вознаграждения, — отвечавший владел очень волевым и опытным голосом, возражать которому, почему-то не хотелось.
Наступила тишина. Затем старший спросил уже у объекта своего изучения:
— Ну, Рик, что ты думаешь о смерти?
— Жизнь обманула смерть. Смерть это избавление.
— Так в чём же дело?
— Мертвому, конечно, оно спокойней. Но уж больно скучно.
— Что ж дадим ему возможность ещё порезвиться?
— Давно пора, — молодой голос своими интонациями уже выражал нетерпение, — не забывай, нас ждут.
— Что ж Рик, владей, да не злоупотребляй. Даю тебе полное…
Дальше Тильс ничего не расслышал, потому, что с коротким шипением зажёгся ослепительный свет и пронзил его всего насквозь. Но самое странное было то, что этот свет частью прилипал к телу и покрывал его как бы мягким стеклом, а другой частью проникал в кровь, растворяясь там, как солнечные лучи, давая тепло и силу. Сила начала распирать его изнутри так, как будто бы он вылезал из самого себя, свечение стало нестерпимым…
…Рик открыл глаза. Он лежал в собственной каюте, смотрел в знакомый до боли потолок. Лодка тихо вибрировала, идя на экономичном ходу, имея погружение в тридцать — сорок… Всё это он отметил совершенно автоматически, благодаря привычке, выработанной за многие годы проведённых на лодках.