Было бы насмешкой сказать в такую ужасную погоду «добрый вечер», и мистер Рольс начал с того, что попросил у мисс Чайльд разрешения прогуляться с ней.
— Или протанцовать фокс-трот[1], — отвечала она. — Палуба научила меня некоторым замечательным новым па.
— Я бы хотел, чтобы вы научили меня им, — сказал Питер.
— Я этого не смогу, но пароход сможет это сделать!
— Танцовали ли вы когда-нибудь фокс-трот? — осведомился он.
— Да, в другом периоде своего существования.
Этот ответ заставил его замолчать на минуту. Затем он неожиданно сказал:
— Знаете, мисс Чайльд, я бы хотел, чтобы вы мне рассказали что-нибудь о себе!
— Благодарю вас, м-р Рольс, но в этом нет ничего интересного.
— Если это — единственная причина, то мне кажется, вы можете предоставить мне судить об этом. Даю вам слово, я не хочу быть навязчивым или любопытным. Но вы так отличаетесь от остальных.
— Я знаю, что я некрасива. Вот почему я так досадно симпатична. Я поступила к Надин только из-за нескольких лишних дюймов роста. К счастью, лицо не играет слишком большой роли для моделей, — усмехнулась она. — Главное, чтобы ноги были длинны; мадам Надин исходит из этого, и тогда ваше лицо годится для платьев данного сезона. Поэтому, когда появляется много красивых девушек недостаточно высокого роста, вы можете оказаться подходящей, если их начнут измерять аршином.
Питер рассмеялся.
— Вы не должны смеяться над этим, — заметила она, — это очень важное обстоятельство.
— Но вы то всегда смеетесь.
— Это потому, что я, по вашим словам, иду против жизни. Это дает мне веселую точку зрения.
— Вот об этом-то я и хотел поговорить. Пожалуйста, не меняйте темы разговора, если только вы не думаете, что я от безделья воспользовался первым случаем, что застал вас одну, для…
— Этого нет, — сказала Вин. — Я думаю, что вы очень добры, проявляя столь живой интерес. Но, в самом деле, нечего рассказывать. Самая обыкновенная история.
— Мне не кажется обычным видеть девушку девятнадцати лет…
— Двадцати!
— …которая оставляет свою родину, чтобы отправиться одной в новую страну.
— Вовсе не одной. Мадам Надин взбесилась бы, если бы услышала, что ее называют моей покровительницей, но все-таки это гак. Не потому что эмигранты нуждаются в покровителях…
— Вы эмигрантка?
— Да, а как же иначе? Посмотрите, моя вуаль, кажется, промокла насквозь!
— Я завтра дам вам шляпу, защищающую от ветра.
— Разве ваш отец торгует ими так же, как и джилидовским бальзамом?
— Нет, но у моей сестры есть такая шляпа, и она ей не нужна. Я захвачу ее для вас.
— О, я не могу принять ее!