— Я хотел бы услышать от вас о конкретных злоупотреблениях, какие вы считаете нужным устранить, — сказал он. — Я знаю, такой человек, как вы, не станет говорить вообще, вы имеете в виду нечто определенное.
— Да, конечно.
— Так расскажите мне.
— Вы ведь пришли купить накидку для вашей матери.
— Я пришел сюда совсем не для того, и вы это отлично знаете. Я пришел ради вас. Но вы воздвигли между нами стену, чтобы держать меня подальше. Когда вы облегчите свое сердце от некоторых из этих жалоб, которые возмущают его… против меня, вы, может быть, подпустите меня поближе. Вы, может быть, снова позволите мне быть вашим другом, если я смогу заслужить этого.
— Я совсем не хочу говорить или думать о нас самих! — вспыхнула она.
— Я и не предлагаю этого. Все это… и накидка для моей матери… может подождать. Если вы не хотите быть моим другом, вы все же можете указать мне, как помочь вашим друзьям.
— Ах, если бы вы сделали это! — вскричала Вин.
— Я сделаю это, дайте мне для этого возможность.
Вин стала собирать свои мысли, как сосредоточивает свои силы армия, поспешно готовящаяся к бою в темноте.
— Я ничего не знаю относительно других нью-йоркских универсальных магазинов, кроме того, что мельком слышала о них. Некоторые девушки, с которыми мне приходилось здесь встречаться, служили раньше в других фирмах. И они говорят, что предприятие вашего отца одно из самых худших. Я должна была сказать вам это. Нет смысла умалчивать об этом, иначе вы не поймете, что я чувствую. Здесь сплошь одни злоупотребления. «Руки» не нарушают закона — это все. Что касается рабочего времени, то мы закрываемся в установленное время, но продавцы и продавщицы задерживаются поздно, часто очень поздно, чтобы привести все в порядок. Правда, не каждый вечер остаются одни и те же служащие, но каждому приходится дежурить по несколько раз в неделю. Для нас устроены сидения, но мы не должны пользоваться ими. Это означало бы, что мы ленивы или что торговля идет плохо. Мы «ссужаем» управлению в дни большой торговли половину времени, предоставленного нам на обед, — и никогда не получаем возмещения его: Сами обеды, отпускаемые в ресторане… ужасном ресторане… кажутся дешевыми, но они должны были бы быть еще дешевле, потому что они почти несъедобны. Те из нас, кто не в состоянии уходить обедать в другое место, наживают малокровие, катары и аппендицит. Я знаю ряд случаев. Почти никто из нас не может удовлетворительно питаться на получаемую нами плату… Но никто здесь не интересуется тем, как мы живем вне рабочих часов, лишь бы только мы были «проворны» и выглядели красиво. Но когда мы не можем быть проворны, потому что больны, например, и не можем уже выглядеть красивыми, потому что постарели и слишком истощены и переутомлены, — ну, что же, тогда мы должны убираться на все четыре стороны… Жалкие изношенные машины, годные только для маленькой лавчонки, но не для универсального магазина! Даже здесь, в отделении накидок, где мы получаем комиссионные, слабые из нас оказываются забитыми… Мы должны рвать, как волки, чтобы скопить что-нибудь на черный день. Но стоит девушке или мужчине шпионить за другими — это даст хороший заработок. Немногие поддаются искушению. Они должны все более и более опускаться, я думаю! Бывает еще и другое, что доводит некоторых из нас — женщин — до отчаяния. Но я не могу говорить вам об этом. Вы должны сами увидеть, в чем дело, если вы действительно интересуетесь.