— Прислуга сказала мне, — заметила она, — что мадам Надин сняла на эту поездку помещение на пароходе и уставила его зеркальными шкафами и дверями, затратив на это большие средства. Я сомневаюсь, сможет ли она выручить эти деньги, если буря продолжится. Кто станет смотреть теперь на живые модели?
— Я, если они так прекрасны, как говорит ваш брат, — ответил лорд Райган, высокий, рыхлый, рыжеволосый ирландец с веселыми глазами и крепкими челюстями. Это была первая титулованная особа, с которой Эна познакомилась, и она горячо молила бога, чтобы она была не последней.
Питеру вовсе не хотелось пожертвовать пятью светлыми нимфами ради удовольствия Райгана; он уже жалел, что заговорил об их красоте, и потому сказал:
— Они скорее походили на умирающих, чем на живые модели, когда я видел их.
— Ну что же, можно пойти посмотреть, как они выглядят теперь, — заметил Райган. — Что вы скажете на это, мисс Рольс?
— Я не знаю, можно ли мужчинам входить туда, — произнесла она нерешительно.
— Какое же может быть препятствие? Разве не могу я купить платье с их фигуры для своей сестры?
— Вот прекрасная мысль! Ты пойдешь, дорогой мой? — подстрекнула младшая сестра.
— Пойду. Пойдемте, мисс Рольс, идем, Эйли. А вы Рольс, не пойдете с нами?
— Подождите до после завтрака, — сказала Эна. Она надеялась, что после еды кто-нибудь плохо себя почувствует, и они не захотят пойти.
— О, нет, — заявила лэди Эйлин О’Нейль. — После завтрака мы, может быть, умрем, и, вероятно, так и будет, или же у Рагса переменится намерение насчет платья. Платья Надин должны быть замечательны. Ты знаешь, Рагс, все платья у нее имеют свои имена, например, «Заря», «Заход солнца», или «Весенняя любовь», или «Страсть в сумерках» и тому подобные поэтические названия.
Несмотря на уговоры Эйлин, Эна не решилась сопровождать остальных; она чувствовала, что если поднимется и сделает несколько шагов, с ней может случиться нечто ужасное в присутствии титулованного молодого человека, и потому она сказала:
— Идите лучше без меня. Я не совсем хорошо себя чувствую, — и сделала глазами знак Питеру.
Последний постарался понять, не задавая глупых вопросов, подобно иным братьям, и стал торопить остальных идти в зеркальную комнату. Теперь она уже перестала быть таинственной, и все же сердце Питера Рольса сильно билось от волнения, когда лэди Эйлин О’Нейль постучалась в двери к нимфам.