Мисс Девере выполняла роль старшей, не вследствие своего возраста, но благодаря своему росту, манерам и опыту. Самым утонченным образом она извинилась за мадам Надин, которая находится «почти в полной прострации», за управительницу Надин, которая чувствует себя еще хуже, и за них самих. «Мне очень досадно, но мы постараемся сделать все, как можно лучше», — закончила она с непроизвольным возбуждением.
— Мне очень совестно, что я побеспокоил вас, — сказал Питер Рольс.
Мисс Девере и другие нимфы устремили свои глаза на него. Им показалось, что он был именно тем мужчиной, который ворвался к ним раньше и теперь пришел снова; после его слов у них уже не было никакого сомнения. Если бы он был женщиной, они были бы недовольны, что он снова пришел и привел с собой свою компанию. Но он был мужчиной, молодым и недурным, и они с кротостью прощали ему.
— Нисколько, — отвечала мисс Девере, каждым своим движением походя на принцессу. — «Мы, ведь, и находимся здесь для того, чтобы нас беспокоили. Не угодно ли вам будет посмотреть что-нибудь, кроме того, что на нас? Может быть, вечерние платья, или для дневных визитов? У нас есть много нарядных блузок…».
— Мне кажется, — заметила лэди Эйлин, — что это белое платье красивее всего, что я когда-нибудь видела.
Она была доброй девушкой, но все-таки живые модели были для нее только живыми моделями, и она не хотела упустить случая получить от Рагса платье-мечту. Все богини оживились и стояли на ногах, хотя последние колебались, подобно высоким лилиям на сильном ветре, и время от времени им приходилось прислоняться к зеркалам; тем временем лэди Эйлин расположилась в самом большом кресле, а Райган и Питер Рольс стали сзади него.
— Белое платье, сударыня? Это один из последних рисунков и вполне подходит для барышни, выезжающей в свет. Вы, конечно, знаете обыкновение мадам Надин давать имена своим изобретениям. Подойдите сюда, пожалуйста, мисс Чайльд! Вот это «Первая любовь».
— Взгляните-ка, — сказал Питеру лорд Райган, когда мисс Чайльд исполнила приказание (он имел в виду не столько платье, сколько носившую его девушку).
Питер Рольс, багрово покраснев, взглянул на нее. Он испытывал неприятную ответственность за поведение посетителей и за чувства тех, кого они посетили. Но лицо Рагса было серьезно, и ничего оскорбительного он не сделал. Питер Рольс отвел свои глаза, но не раньше, чем Винифред Чайльд заметила это и сделала свой вывод.
«Кажется, он симпатичный юноша!» — такая мысль пронеслась в ее уме, пока она поворачивалась во все стороны, чтобы лэди Эйлин могла рассмотреть «Первую любовь» со всех точек зрения.