Когда отец, как это часто бывало, отправлялся из их виллы «Морская Чайка» в Нью-Йорк вечером и поздно возвращался домой, иногда даже оставаясь ночевать в городе, он обыкновенно говорил, в виде извинения матери или Эне: «я еду в клуб». Через некоторое время это стало настолько обычным явлением, что он перестал оправдываться. Но, если бы Эна узнала тайну этих его вечерних отлучек, она бы пришла в ужас, как это бывает с нами, когда мы узнаем, что те, кого мы считаем хорошо нам известными, оказываются для нас совершенно чужими.
Из всех сумрачных нью-йоркских миллионеров, которым приходится скрывать некоторые загадочные страницы своей жизни от глаз домашних, вероятно, ни у одного не было тайны, подобной тайне Питера Рольса. Была единственная вещь, которой он страстно наслаждался, но это было запретным, тайным наслаждением, которое расстраивало нервную систему и губило его желудок, еще недавно поддававшийся лечению.
Питер-младший никогда не чувствовал себя вполне счастливым, с тех пор, как в двадцатитрехлетнем возрасте оставил колледж. Только с этого времени он встал лицом к лицу к жизни и увидел темные пятна на ее поверхности. В тот момент, когда он увидел жизнь не столь прекрасной, какой она казалась, ему захотелось каким-нибудь образом помочь стереть эти пятна. Да, помочь, помочь! Это было самое важное.
Он не особенно интересовался коммерцией, но, будучи единственным сыном Питера Рольса, он считал своим долгом интересоваться ею. Он вообразил, что отец сильно страдает от равнодушия своих обоих детей к тому, что составляло смысл его жизни, страдает, скрывая, со сдержанной гордостью, свою рану. Тогда Питер-младший решил пожертвовать собой. Он предложил отцу, что пойдет в магазин и, если отец хочет, начнет с самого начала учиться всему, чему нужно учиться, чтобы постепенно занять место, на котором он мог бы служить поддержкой отцу.
Разговор об этом происходил в «библиотеке» — недавно отделанной под дуб огромной, ужасной комнате, с однообразными рядами книг, в красных, с золотом тисненых переплетах с монограммами, и книжными полками, мрачно блестевшими за стеклянными дверцами шкафов. Питер-старший пытался убивать здесь свое время, так как библиотека казалась его дочери подходящим местопребыванием отца и Питера-младшего, который в своих собственных комнатах сохранил бедную старую обстановку матери. В обстановке библиотеки, в которой все кичилось богатством и представляло последний крик моды, Питеру-младшему было очень трудно раскрывать свою душу. Но он напряг все свои усилия и бессвязно пробормотал о своей готовности отдать себя магазину. Холодный блеск в глазах отца заставил его почувствовать, что он начал не с того конца.