– Ты не представляешь, дед, какие это золотые парни были. Мы же столько лет с ними одну сеть тянули, считай, все протоки в округе вместе исходили. И из‑за какого-то тайменя скормить этих ребят комарам! Нет, дед, я их смерти коменданту не прощу. Их душам на небесах успокоения не будет, пока эта сволочь жива, – жаловался нашему хозяину Кандыба, натачивая топор.
– Не по-людски, конечно, поступил начальник. Но ведь бунтовать-то, Иван Васильевич, – тоже грех великий. Не по-христиански это, – пробовал отговорить квартиранта от необдуманного поступка дед Егор.
– А я вообще – атеист. И знаю только одно: зло должно быть наказано. А ты, олигарх, как? Пойдешь с нами или дома останешься? – поставил меня перед выбором бывший депутат Государственной думы.
– Я бы все-таки дождался инспекторов из Красноярска. Насилие порождает насилие, – попытался я достучаться до рассудка коммуниста.
– Поздно… – успел произнести Кандыба.
В дверь и в окна стали интенсивно стучать.
– Кого принесла нелегкая, на ночь глядя, – проворчал дед Егор и направился к двери.
Однако она не открывалась. Он навалился на дверь всем своим телом, но она все равно не поддалась.
– Так они же нас заколотили в избе гвоздями. И дверь, и ставни на окнах, – догадался хозяин.
И только он произнес эти слова, как в доме вдруг сильно запахло бензином.
Кандыба вскочил с лавки и закричал:
– Они решили нас спалить здесь!
Из сеней повалил едкий дым.
Мои товарищи испуганно заметались по дому в поисках выхода. Кандыба с разбегу пытался вышибить дверь, а дед пробовал топором отковырять ставни. Мною же овладело какое-то безразличие. Я сидел на своей лежанке и равнодушно смотрел, как дым заполнял комнаты и языки пламени уже врывались вовнутрь.
«Ну вот и все, – подумалось мне. – Побеждает тот, кто наносит первый удар. Комендант опередил всех. Как мудро: без Кандыбы и бунта никакого не будет, и меня не надо выпускать на свободу. Недооценили мы Румянцева. Какая разница: кто победит, а кто проиграет? Всё равно все на том свете будем рано или поздно. Мой час, похоже, настал…»
Пламя уже вовсю бушевало в доме, когда Кандыбе удалось вышибить дверь. Он подскочил ко мне и взвалил на свои мощные плечи мое уже почти бесчувственное тело.
«Странно, но комары с улицы куда-то исчезли. Наверное, испугались огня», – подумал я и закашлялся от свежего воздуха.
Лысый великан бережно, как малого ребенка, положил меня на траву. Я заметил, что у него обгорело все лицо, но всполохи пожара еще отражались на его блестящей лысине.
– А где дед? – встрепенулся бывший депутат. – Он ведь остался в доме!