По дороге домой я раздумывал: "Кэви... Себялюбивый, властный, презирающий людей... Кэви, признающий лишь свою философию... Он - уязвим, он - слаб!
Я мечтал о словесном поединке с профессором, о его поражении. Он должен испытать волнение, боль, страх... А мой замысел? Не помешает ли это ему?
Итак, я приступил к осуществлению своего плана. На деле это было не так-то просто. Прежде всего мне удалось установить с Мэри хорошие отношения. Она, как по крайней мере казалось мне, охотно говорила со мной, выполняла некоторые мои частные просьбы. Я старался подметить за ней странности, о которых писал Крафт, но, должен сказать, поведение ее было довольно естественным. Кэви стал замечать мое видимое увлечение. По его быстрым взглядам и еле уловимым усмешкам я догадывался, что он злорадствует и строит какие-то планы. Мы были с ним в корректно-холодных отношениях. Я старался быть образцово исполнительным, но иногда словом и интонацией давал профессору понять, что не согласен с тем или иным, хотя и готов к исполнению.
Это раздражало себялюбивого профессора, он хмурился порой, но не выдавал себя ни единым словом. Было досадно, что Кэви не удостаивал меня бесед, как Крафта. Он, конечно, опытным глазом заметил черты, отличающие меня от слабохарактерного и эмоционального Джона.
Я продолжал свою игру с Мэри, зная, что каждый шаг мой взят на учет. Однажды в присутствии Мэри я докладывал профессору о результатах последних исследований. Мне очень хотелось найти загадочную кнопку и повторить необычайный эксперимент. Я мысленно представил, как Мэри вздрогнула, пошатнулась...
Она словно угадала мои мысли... На лице ее мелькнул испуг. Или мне показалось? Кэви быстро поднялся с кресла и провел ее во второй кабинет. Через минуту он вышел.
- Что с ней? - я старался казаться взволнованным.
- Ничего особенного, - не без смущения ответил Кэви.
- Слава богу, - облегченно выдохнул я.
- Да вам-то что? - сердито прищурился Кэви.
- А может быть, у меня есть основания для беспокойства...
- Как, и вы?!..
Кэви осекся и быстро заходил по кабинету. Мысленно отмобилизовавшись, он подошел и хмуро уставился на меня.
- Оставьте!..
- О чем вы, профессор?
- Я говорю, оставьте глупости!
Он уже не мог сдержать себя. Он заговорил. Я с удовольствием наблюдал, как этот сильный человек лишается контроля над собой, я слушал его молча, не перебивая.
Кэви оседлал своего конька. С возрастающим раздражением доказывал он мне бессмысленность человеческих чувств. Он говорил, что, следуя своим побуждениям, человек демонстрирует свою слабость, свое ничтожество.