Солдаты из других рот в шутку не в шутку, а выскажутся:
- Дайте нам своего фельдфебеля хоть на недельку. Вша с тоски заела.
Пустяки вроде солдатская байка, а Иван Николаевич со смыслом ею солдата пользовал, с загадкой. И сам он был человек с загадкой...
Как-то перед отправкой в Маньчжурию купил Иван Николаевич где-то козла. Здоровенный козел, пегий, в три масти - Захаркой звался. Копытца, рожки ему вызолотил, бородку подровнял, на шею поясок шелковый с лентами повязал. Изукрасил, одним словом, как циркача какого, и стоит, любуется.
Мы, понятное дело, интересуемся: ежели в котел, то к чему золотые рога, ежели на позицию... Тут уж вовсе в тупик зайдем.
- В том-то и дело, что на позицию,- поясняет нам Иван Николаевич,-Знайте,- говорит,- что козел в бою удачу приносит. Во французской армии в каждом полку, почитай, окромя командира, попа-капеллана, знамени, денежного ящика, еще и козел имеется. Издавна у них так-то заведено.
- Значит, и мы на французский манер?
- На французский не на французский, а все солдату веселей, ежели какое дыханье рядом, пусть бы и козлячье даже...
Видал, с какой он думкой!
А так оно и выходило. Солдат кругом казенный Окромя винтовки, шинели да котелка, родни нет. Тут любой животинке рад будешь...
Стал наш Захарушко ротным любимцем. Ласкать его да играть с ним в драку любителей насбирывалось. И кусочек ему несут, и капустную кочерыжку, и сахарком балуют, а другая добычливая душа рюмочку принять сговаривает:
- Откушай, Захарыч! Один раз живем!..
Когда тронулись эшелоном, вовсе Захарко дорогим подарочком оказался. Всех-то в вагоне он обойдет, у каждого мяконькими губами в ладонях пошарится, хлеба, соли отведает да еще и сладенького выклянчит. Целый день цыганит. Заиграют на балалайке - Захарка тут как тут: уставится на музыканта и вертит башкой. То так, то эдак ее склонит, вроде как лады запоминает. А как песню заведем: «Шел солдатик из похода...», и подкозло- голосит. Уморушка. Уж и петь перестанут, а он все ме- мекает. Растревожился, значит.
Потешались с ним так-то до поры, а пришла она - довелось нашему Захарке другим делом заняться, хоть бы и не козлу впору.
Был в нашем взводе Петров Семен, рядовой. Ничего особого в нем не замечалось, кроме разве того, что грамоте хорошо он знал. Днями, бывало, просиживал - книжки читал да письма нам на родину строчил. Однако себе на уме паренек. Мы едем, песни поем да по уголкам «короля за бородку» тянем, в «двадцать одно» то есть дуемся, а он все заботный какой-то. Под вечер темно станет - про японца разговор зайдет: