Черноморцы подчинились, нрав у Мокроусова, порой, был бешеный, рука тяжелая, а «маузер» всегда готов к применению. Командиры вернулись в эшелон и, протиснувшись между телами моряков, Василий Котов оказался на своем месте, в классном вагоне, где в окружении нескольких смеющихся матросов, словно княгиня на балу, на экспроприированном в дороге плюшевом диванчике расположилась Наташка.
- Что там? - спросила Василия подруга, кивнув на пустынный перрон вокзала.
- Эшелон следует на Томаровку, это километров сорок от города. Там высаживаемся и идем вслед за ударниками.
- Теперь они за все ответят, - со злостью произнесла Наталья. - Кровью умоются! Гады!
Сам Котов, к ударникам претензий не имел, но спорить с девушкой не стал, и согласился:
- Да, умоются.
Лязгнув сцепами, вагоны дернулись, и эшелон с черноморцами проплыл мимо вокзала, а за ним окраины Белгорода, и начинался очередной отрезок пути, который закончился на окраине Томаровки. Дальше дороги не было, местные железнодорожные рабочие, под охраной балтийцев и бронепоезда, спешно восстанавливали порушенное корниловцами полотно. Поэтому черноморцам пришлось покидать нагретые теплушки и выйти на холодный степной грунт.
По команде Мокроусова и других командиров красной морской пехоты, увешанная ручными гранатами и перекрещенными пулеметными лентами, вооруженная винтовками и несколькими пулеметами масса чернобушлатников хлынула на землю. Моряки сразу же построилась в походные колонны и, сопровождаемые разведчиками Ховрина, двинулись по следам не желавших сдаваться золотопогонников. Сил у отдохнувших в дороге черноморцев было много, шли они ходко, след бегущих корниловцев был виден четко, и моряки прошагали почти всю ночь без больших остановок.
Под утро бойцы 1-го Черноморского революционного отряда сделали привал в одном из больших поселений, до полудня передохнули и снова пошли. Но в этот раз они двигались недолго, до тех пор, пока в одном из хуторов на пути, по ним не начали стрелять. Неожиданно из крайней покосившейся хатки раздалось несколько винтовочных выстрелов, и двое моряков, идущих впереди, свалились наземь и окрасили серую застывшую землю алой кровью.
- Убили! - разнесся чей-то истошный крик.
- В цепь, мать вашу! - тут же последовала команда Мокроусова.
Моряки растеклись вдоль околицы, и передовой отряд, полторы сотни матросов с «Гаджибея» и «Гангута», которыми командовал Котов, первым начал наступление на хутор. Снова из хатки защелкали выстрелы, и еще один из черноморцев погиб от пули закрепившихся в хилом глинобитном укрытии контрреволюционеров. Матросы залегли. Василий при этом оглянулся на Наталью, припавшую к земле с небольшим «браунингом» в руках, и почему-то подумал, что здесь и сейчас в своем жакете она выглядит нелепо и не к месту, а затем он удобней перехватил винтовку и поднялся во весь рост.