– Эй, где ты там? – позвал Соколовский за ивами. – Возвращаемся в город или что?
Пусть один уезжает! Я остаюсь. Но где я? Смогу ли выбраться отсюда самостоятельно?
Да пусть хоть где. Меня это не волнует сейчас. Как-нибудь выберусь. Город – он за деревьями. Пойду в его сторону. А этот… Соколовский… Ха! Хоть бы раз по имени меня назвал. Может, он и не знает до сих пор, как меня звать.
В двух шагах от меня проплывал листик ивы. Словно крошечная байдарка. А на нем сидел муравьишка. Вернее, он не сидел, а метался из стороны в сторону, шевеля усиками. Говорят, муравьи переговариваются усиками. И вот этот подавал сигналы соплеменникам: «SOS! Погибаю! Вокруг меня океан!» И другие муравьишки наверно принимали его сигналы, но что они могли поделать? У них же нет вертолетов! А муравьишка паниковал: добежит до края листка – вода. До другого края добежит – снова вода. Для него вокруг океан. Тоже, байдарочник! Сидел на листочке ивы, грелся на солнышке, а тут ветер. Скинул его в воду вместе с листиком. Так и поплыл, путешественник. Стихийное бедствие. Форс-мажор.
Мне захотелось спасти муравья. Но с берега до листика не дотянуться. А пока я буду снимать кроссовки… да нет, не успеет уплыть далеко.
Я расшнуровала кроссовки, сдернула носки и ступила в речку… холоднющая она уже в сентябре. Лист уплыл по течению. Я его догнала, попыталась схватить листочек, схватила, а муравьишка… скользнул по листу прямиком в воду. Ну вот, спасла, называется! Утопила!
Когда подошел Соколовский, я стояла в воде и от обиды кусала губы.
– Ну ты чего? – спросил он.
– Ты вообще-то знаешь, как меня звать? – со злостью спросила я, не глядя на парня. Я злилась на себя, что так получилось с муравьем.
– Знаю, конечно.
– Ну и как?
– Леся. А как меня звать, знаешь?
– Соколовский.
– Вообще-то Сергей.
– Сергей. Ладно. Будем знакомы.
Я подала ему для знакомства мокрую руку. С нее еще стекали капли. Он протянул свою, потрясли руками. Я – стоя в воде. А потом он меня – раз – и выдернул из воды, как какую-нибудь маленькую сорожку. Он так выдернул, что я почти влетела в него.
– Эй, осторожнее!
Я провела рукой по волосам, поправляя прическу. У меня – короткая стрижка, ее можно вообще-то не поправлять.
– Почему? – спросил он, – почему осторожнее?
Я вспомнила свое раздражение, связанное с ним. Что можно было его оттолкнуть, а не целоваться. Что нужно было оттолкнуть. Я была жутко недовольна собой и им.
– Потому что… потому что… потому что я тебе не б… Понял?
– Ого! Какие ты слова знаешь!
– А ты думал? И не смей больше трогать меня, понял?