Я похлопала по ковру, Арк немедля подошел, улегся рядом, а я гладила его и пыталась размышлять, как избежать участи личной нимфоманки де Мортена. Пока что в голову ничего не приходило. С магией я не дружу, у большинства женщин магия вообще слабее, чем у мужчин, ну а мне особенно «повезло», только на всякие зелья для красоты гожусь. Если бы бабушка была жива, она бы точно дала совет, но несколько лет назад ее не стало. Дед — жесткий, излучающий здоровье и силу мужчина, после этого начал быстро сдавать. Поразительно, но их брак по расчету обернулся настоящим глубоким чувством. Почему‑то от него давно не приходило писем — даже на мое последнее не ответил, а ведь уже два месяца назад отправила. Потерялось что ли?
— Ужин скоро будет готов, — Рин вошел в гостиную, наклонился и поцеловал меня в макушку, — а ты обещала мне все рассказать.
Что и говорить, мой братец из Университета Магии его здорово заинтриговал.
— Рассказывать особо нечего. Мы сильно поругались с отцом, мне пришлось уехать.
— Сомневаюсь, что все было настолько прозаично.
— В жизни прозы больше, чем поэзии.
— Ты так считаешь?
Я пожала плечами.
— А что думаешь про Сильви и Яра?
Странно, но про наши роли мы никогда не говорили. Зато Рин навел меня на интересную мысль: если представить, что все что происходит между мной и де Мортеном — всего лишь игра, возможно, у меня получится это вынести. Не сойти с ума от влечения, от издевок и пренебрежения, не наброситься на него и продержаться до того, как сцапают мерзавца. Эта мысль настолько мной завладела, что я на какое‑то время потерялась в собственном сознании. Не реальность, игра. Всего лишь роль. Просто… такая пикантная. Ну так мне не привыкать, правда?
— Луиза?
— Сильви — слабохарактерная дура.
— Вот как? — он отстранился, с интересом заглянул мне в лицо. — Что бы ты сделала на ее месте?
— Дала бы муженьку от ворот поворот. Она аристократка, могла развестись.
— Не развелась, потому что полюбила.
— Ну я и говорю — слабохарактерная дура. От такой любви одни проблемы.
Рин покачал головой, улыбнулся, молодея на глазах. Вообще‑то он и так младше меня на два года, а первое время — пока мы притирались на репетициях, приходилось его многому учить. Создавалось ощущение, что это Яр девственница, а не Сильви.
— Ты сегодня странная.
— Я всегда такая.
— Не всегда, — Рин взял мою руку, поцеловал пальцы. — Все совсем плохо?
Ответ сам собой сложился в строки:
«Хотела б я сказать, что плохо,
Но лучше напишу письмо:
Позвольте, буду откровенна… Словом,
Дерьмо!»
Разумеется, вслух я этого не сказала. Признаваться мужчине, который к тебе неравнодушен, что ты становишься озабоченной при виде другого, пусть даже и не по собственной воле — это не драма и даже не фарс, а какая‑то непонятная ерунда.