— Думаю, что вы убегаете от жизни.
Де Мортен внезапно поднялся, убрал стоящий рядом саквояж и пересел ко мне.
— Не дергайтесь так, — он нахмурился, когда я попыталась отстраниться, уверенно привлек меня к себе. — Я всего лишь хочу вас согреть.
От его объятий веяло жаром, и дело было вовсе не в демоническом влечении, навеянном заклятием. Винсент был как печка, а я дрожала от холода и тянулась к теплу. Странно, но так стало гораздо теплее, чем под пледом, даже вырываться расхотелось. У него сегодня и впрямь замечательное настроение. Неужели из‑за поездки в Мортенхэйм?
— Почему вы не можете быть таким милым всегда? — невинно поинтересовалась я.
Винсент на мгновение замер, а затем расслабился, уперся подбородком мне в плечо, согревая дыханием ухо.
— Потому что я герцог.
— И в большой герцогской книге написано, что вам дозволяется так себя вести только два раза в месяц?
— Нет, только когда никто не видит, — теперь в его голосе отчетливо слышалось веселье.
— Вот как! Тогда я расскажу об этом всем.
— Вам никто не поверит.
Как назло, колесо попало в выбоину. Карету сильно тряхнуло, я полетела на него, с улицы донеслись сочные ругательства, ржание и радостный лай. Но главное — мой саквояж упал на пол, распахнулся, и из него вывалилась книга. Та самая, с вэлейскими заклятиями, которую я стащила из городской библиотеки де Мортена. Решила, что теперь у меня точно будет много свободного времени, чтобы как следует во всем разобраться. Правда, сообщать об этом ему в мои планы не входило.
Винсент подхватил меня, и я оказалась тесно прижатой к мужской груди. Дыхание сбилось, де Мортен смотрел мне в глаза, мои губы были в нескольких дюймах от его, стоило только податься вперед. Я закрыла глаза, придвинулась ближе, почувствовала легкий привкус мятного поцелуя, и…
— Это еще что?!
Как же невовремя! Винсент бесцеремонно отодвинул меня и поднял увесистый том.
— Значит, вас интересуют вэлейские заклинания?
— Вообще‑то только одно, — нехотя призналась я. Кажется, придется рассказать ему обо всем. — Вы мне ничего не говорите, вот я и решила узнать побольше о змее. Здесь много отсылок к древним трактатам, но я почему‑то уверена, что в Мортенхэйме найдется все и даже больше.
— Библиотека моего отца — самая большая в королевстве, это правда. Вряд ли она вам поможет, зато кошмары обеспечит точно.
— Я не из тех, кто вздрагивает от малейшего шороха и падает в обморок на словах «кровавое убийство». Как вы уже могли догадаться, мои первые годы в Лигенбурге отмечены не шелками и бриллиантами.
Я действительно повидала многое: и замерзающих на улице детей, которых приводила в свою каморку и которые сбегали, прихватив ту немногую наличность, что им удавалось найти, и падших девушек — красоток по первой и измученных болезнями, никому не нужных впоследствии, и сутенеров, которые резали друг друга, и карманников, то и дело затевавших переделку районов. Сталкивалась и с хамством полицейских, и с пренебрежением в глазах знати и среднего класса. Училась дерзить в ответ и не опускать глаз, когда на меня смотрели как на насекомое, хотя я работала и имела какой‑никакой, а доход.