Как ни старался Семёнчик идти твёрдо, колени его предательски подрагивали. Чуя недоброе, вытянув вперёд смолянистую морду с белым «бланшем» под правым глазом, будто перед ним добыча, рядом опасливо шёл Умка. Истребитель картинкой из далёкого военного детства лачил глаза свежей краской. Нос самолёта опирался на длинную тоненькую стойку и в сгущающихся сумерках напоминал неуклюжего гигантского таёжного комара, впившегося жалом в камень.
— Лейтенант Терентьев, лётчик, — первым представился пилот.
— Дед Семён, танкист, — вспомнил Семёнчик былые армейские годы и даже как-то приободрился.
— Шутник ты, отец, — чуть улыбнулся лейтенант, — в русско-японскую танков ещё не было.
После крепкого рукопожатия он как-то сразу обмяк — усталость взяла своё, снял шлем, обтёр рукавом взмокший лоб.
— Совсем вымотал меня Верхоянский, двигатель забарахлил, думал, всё — конец. А тут гляжу — полосочка вдоль речки что надо — ровная, гладкая.
У этого коня чуть что — нога передняя подламывается, а сейчас ничего, выдержал. — Лейтенант ласково посмотрел на «комариное жало».
— Населённый пункт далеко?
— Да как сказать? — замялся Семёнчик. — Если вдоль реки — одно дело. Напрямки, через чащу — другое.
— По карте показать сможешь?
— Чего же не смочь. — Нижняя губа Семёна обидчиво оттопырилась.
Лейтенант снял планшет, развернул карту.
— Вот здесь, — дед уверенно ткнул пальцем и, немного поколебавшись, заглянул лётчику в глаза: — А ты откуда, сынок? — от былой настороженности деда, казалось, не осталось и следа.
— Бдительность проявляешь, отец? Правильно. Время сейчас такое. Посветить есть чем? — Лётчик зачем-то расстегнул нагрудный карман.
— Я сейчас костёр налажу — холодно уже, — засуетился дед.
— И то верно, заодно поужинаем. Как тут у вас с продуктами?
— Да есть маленько. — Семёнчик вспомнил о краюхе хлеба на дне рюкзака и душистом сале, предусмотрительно захваченных на всякий случай. С колбой это уже деликатес! Он в предвкушении вытащил из кармана добрый пучок таёжного лука.
— Ничего, отец, — увлажнившиеся глаза лейтенанта вдруг загорелись ненавистью.
Он смотрел, как на западе зарево цвета киновари уже залило своим огнём пики вековых деревьев, и отблески этого пожара трепетали в его глазах.
— Разобьём фашистов — заживём! — всё больше распалялся пилот. — За всё ответят сволочи! За товарищей, что в тайге лежат, за то, что вы тут травой питаетесь, за всё! — Пилот сжал кулак и угрожающе потряс им в воздухе.
«Нет, на любителя не похож, — подумал дед, — слишком натурально играет».
— Тебе там сверху виднее, сынок, когда войне-то конец? — решил подыграть дед, чтобы мысленно выдать окончательный диагноз заигравшемуся «лейтенанту».