Отсюда, с высоты птичьего полета, ощущался особенный алчный аппетит океанской утробы.
Сведения метеосводки удручали, и мы в состоянии тихой грусти по затягивающейся эпопее обоих рейсов уныло взирали на водный противоречивый мир. Несколько дней назад тишайшая океанская гладь ничем не предвещала такой силы урагана. Далеко впереди, в соленой дымке волн, маячили силуэты тех, кому досталась на сегодня штормовая доля. И все же любая, пусть не своя твердь для земного существа всегда лучше пусть родной, но грозной стихии. Наш путь, предстоящим последним рейсом завершал серию контрактов, после чего можно попасть на Родину – окунуться в лоно родной природы. Тело давно купалось в прозрачном воздухе осеннего леса, доверяющего самое сокровенное своей вотчины тихо шепчущей листвой. И летящая паутина, и косяки перелетных – все грустное, земное создавало надолго прочный задел выдержки на чужбине.
Капитан, его звали Владимир, читал мои мысли:
– Эх, в эту пору бы с лукошком, полным грибов, приятно притомленным, не спеша вернуться на уютную дачку. Ничто так не дополняет колорит осени, как ядреная ветка рябины в лукошке сверху. Я в это время года стараюсь быть в России. Второй год обстоятельства сильнее моего желания – в третьей декаде осени будет поздновато, да и юбилей не из оптимистичных: шестьдесят пять ахнет в ноябре.
Я посмотрел на него внимательно и позавидовал подтянутым формам, однако лицо одутловатостью и испещренностью морщинами напоминало коралловую губку. В красивых, мужественных чертах застыли уставшие глаза. Лицо не являло образец здоровья – я бы дал Владимиру все семьдесят пять.
– Тело – плохой ориентир, мой оценщик, – обратился он ко мне, – душа погрызена. Скорее всего, и тебе, – обратил он внимание на мой мешковатый вид, – нелегко пришлось в наше время дураков-политиков. Кто из них пострадал за угнетение передового активного послевоенного поколения, превратив в раннезрелые червивые плоды с перспективой раннего падения. Осталась последняя страсть – осенний лес, там я свой со всеми изъянами.
Я показал ему просветлевший в этот период горизонт – он же отвел мою руку, бесстрастно опустил свою, приглашая кивком к выходу.
– Я хорошо знаком с этим регионом. Рулю на канадской линии не первый год – карусель на неделю, попомнишь мои слова. Приглашаю ко мне на борт – ни одного «соплеменника», тоска зеленая: малайцы, индусы, два поляка, старпом-испанец. Пообщаться по-русски не с кем, одни писаки-доносчики. Если бы по существу. Не стесняясь, индус – 2-й помощник, пишет донесение на «мастера», представляешь? Вышел к бассейну не в установленного образца тапочках. Один Интернет, хотя и виртуально, как-то поддерживает на плаву. Пообщаешься, как помусолишь пальцем в постели с девицей.