– Моя дорогая, а ведь генеральный продюсер «Штрихов» – это Кирилл Юрьев. Может, он его имеет в виду, а?
– Может быть… – осторожно отвечала уже мало что понимающая Марта.
– Да, мы от Кирилла, – заявил тут же, воодушевившись, Викентий Порфирьевич и, видя, что юноша не понимает его, очень медленно, проговорил заново. – Да-а-а, мы-ы-ы, – тут он для наглядности ткнул большим пальцем себе в грудь и указательным – в сторону Марты, – мы – от Кирилла. Ки-рил-ла! Понимаешь? Я и Кирилл – дру-зья.
Это было почти правдой. Знаменитый дирижер Юрьев, которого уважали как на родине, так и за рубежом, был сокурсником Викентия Порфирьевича, когда оба они учились в Московской консерватории много-много лет назад.
– Друзья. Фрэндс, – вспомнил, как будет друг по-английски преподаватель и добавил на русский манер, нарушая кучу правил грамматики. – Ай энд Кирилл – фрэндс. Вери гуд фрэндс. Хи отправил, понимаешь? От-пра-вил, – теперь увлекшийся мужчина двумя пальцами изобразил бег, – ме-ня к те-бе, Феликс. Чтобы довес-ти те-бя – ю-ю, тебя, да, – до отеля. Отель. Хотель, андестенд? Фирштейн? – перешел он почему-то на немецкий.
– Отель? – повторил парень и, чуть подумав, кивнул. Марта, видя этот цирк, потерла лоб.
– Извините, – сказала она молодому человеку, которому, видимо, Викентий Порфирьевич совсем уже промыл мозг. – Но это все равно не Феликс!
– Может, ты его не узнала? – со всей своей непосредственностью поинтересовался преподаватель по истории музыки. В голосе его звучала надежда.
– Это не Феликс, – упрямо повторила Марта, думая, что делать и кому звонить. Правда, она тут же обнаружила, что мобильник не с ней.
Викентий Порфирьевич пожевал нижнюю губу, внимательно глянув на загадочного молодого человека. Ситуация его явственно напрягала.
– На, – он вдруг протянул Марте букет цветов, уже чуток помятый, явно что-то замыслив. – И смотри! Вдруг ты узнать не можешь?
И преподаватель, с необыкновенной для своего возраста ловкостью, умудрился одним легким движением стянуть с молодого человека солнцезащитные очки и капюшон, явив миру темные, длинные, почти до плеч, волосы, спрятанные под серую кофту. Передние, более короткие пряди выбились из прически и плавно опустились на бледные скулы, почти касаясь линии тонких, кораллового оттенка, губ. В одном ухе сверкнула необыкновенной формы серебряная серьга – серьга-талисман в виде креста бога Осириса, известного как египетский крест или анх, с которой, по слухам, этот человек никогда не расставался. Темные глубокие глаза, под которыми пролегли едва заметные тени, расширились. Кажется, иностранец не ожидал такой прыти от старика.