Предположили лучшее, что могло произойти: вынужденная посадка.
— Как же вы проверяли готовность? Что могло произойти? — нервничал майор Ляховский, добиваясь от
Клубова ответа, который внес бы хоть какую-нибудь определенность в сложившуюся ситуацию.
Не меньше, чем командир, был обеспокоен и старший инженер полка, хотя лично проверил машину, прежде чем дать разрешение на ее облет.
— Да он, пожалуй, сейчас уже в Ворошиловграде! — пошутил кто-то.
Ляховский сердито глянул на шутника и... вдруг вспомнил, как третьего дня Заплавский просил у него
разрешения слетать в Ворошиловград — навестить родителей. Тогда командир, захваченный «текучкой», занятый полковыми делами, сказал Заплавскому:
— Понимаю тебя. Но не могу, сейчас каждый летчик на счету, да и сам видишь, какое боевое напряжение
в эти дни...
Теперь у Ляховского никаких сомнений не было: Заплавский в Ворошиловграде! И майор поспешил к
телефону, чтобы доложить комдиву.
— Подождем до вечера, — сказал полковник Прутков. — Если не прилетит, сообщим выше.
В восемнадцать часов Заплавский прилетел, благополучно сел и направился к капитану Клубову.
— Товарищ гвардии капитан, задание выполнил! Мотор, приборы и системы работают хорошо. В воздухе
пробыл сорок пять минут, совершил две посадки! — доложил он.
Глаза Александра радостно блестели. Он был возбужден и взволнован. Оказалось, что он, поднявшись в
небо, взял курс на родной ему город — Ворошиловград. Сел на аэродроме Острая Могила, который был
хорошо [81] ему знаком: здесь он начинал летать. Помчался домой — благо, его родители жили недалеко
от аэродрома. Дома застал только отца. Крепко обнялись, расцеловались. Вместе отправились на
аэродром. Там и попрощались. Больше отец не видел своего сына: Александр Заплавский вскоре погиб.
Да, трудно терять друзей, тяжко сознавать, что товарищ твой никогда больше не вернется... Но, уйдя из
жизни, наши боевые товарищи продолжали жить в наших сердцах — и, значит, оставались в строю. Мы
дрались и за себя, и за них — вместе с нами они побеждали врага, изгоняли его за пределы родной земли, родного неба.
Мы клялись отомстить за погибших. Повестка дня одного комсомольского собрания гласила: «Отомстить
гитлеровским захватчикам за героическую смерть воспитанников Ленинского комсомола Игоря Калитина
и Александра Заплавского». На собрании комсомольцы рассказывали о погибших боевых товарищах, их
подвигах, сообщали подробности последнего боя. На таких собраниях лучшие из лучших получали
рекомендацию в партию коммунистов.
Партийные и комсомольские собрания были своеобразной школой боевого опыта. Нередко на них