* Вставайте, дети, вставайте (нем.),
92
француз-коммунар, m-r Nief, тот самый, который приносил в кухню жарить белку и козюлю.
По-русски m-r Rey и m-r Nief назывались просто "Посерев" и "Посинев", и эти названия очень подходили к обоим, потому что первый ходил всегда в сером, а второй в синем.
Когда во Франции вышла амнистия, m-r Nief уехал в Алжир, и только тогда мы узнали, что его настоящая фамилия была vicomte de Montels.
Вспомнив о m-r Nief'e, я хочу рассказать об одном забавном случае, отчасти его характеризующем.
Как-то мы сидели за вечерним чаем, и папа просматривал полученные с почты "Московские ведомости".
Сообщалось о покушении на жизнь покойного императора Александра II>2,
Так как в числе других с нами сидел и m-r Nief, папа стал читать, переводя статью с русского языка на французский.
Дойдя до того места, где говорилось -- "но господь сохранил своего помазанника", папа, прочтя: "Maislebon Dieu a conserve son, son..." -- замялся, очевидно ища фрацузское слово "помазанник". "Son sang froid">*,-- подсказал m-r Nief совершенно серьезно.
Все расхохотались, и чтение газеты на этом кончилось.
Выше я рассказал о том, как в раннем детстве папа учил меня арифметике. После, кажется, лет с тринадцати, я стал учиться с ним по-гречески.
Он сам научился греческому языку на моей памяти. Я помню, с каким увлечением и настойчивостью он за это принялся, и в шесть недель он добился того, что свободно читал и переводил Геродота и Ксенофонта.
С этого-то Ксенофонта мы с ним и начали.
Он объяснил мне азбуку и сразу заставил читать Анабазиз. Сначала было трудно. Я сидел с стеклянными глазами, иногда принимался реветь, но кончилось тем, что я все-таки понял, что надо, и научился.
Так же я научился и латыни.
Когда в 1881 году я держал вступительный экзамен в классической гимназии Поливанова, я удивил всех учителей тем, что, не зная совсем грамматики, я читал
* Свое хладнокровие (франц.).
93
и переводил классиков гораздо лучше, чем требовалось.
В этом я вижу доказательство того, что своеобразная система преподавания отца была правильна.
Ведь так же точно, позднее, он научился древнееврейскому языку и знал его настолько хорошо, что свободно разбирался в нужных местах Ветхого завета и иногда предлагал своему учителю, раввину Минору, собственные объяснения некоторых текстов.
ГЛАВА XI
Верховая езда, зеленая палочка, коньки
Первая моя детская страсть была верховая езда.
Я помню то время, о котором пишет мой отец в письме, приведенном в начале этих записок, когда он сажал меня в седло впереди себя и когда мы ездили с ним купаться на Воронку.