Украинские войска старались избегать прямых боевых столкновений. Из‑за низкого морального духа личного состава. Большинство солдат не понимали причин и целей этой войны. А долбить из пушек и танков издалека — вроде бы как на учениях. И если бы мы не стреляли в ответ, у них осталась бы иллюзия безнаказанности. А так прилетало и по ним, у них не было запасных жизней, как в компьютерных играх, они умирали навсегда. Только страх возмездия останавливал карателей.
Иловайск, Дебальцево, Донецкий аэропорт… Сотни украинских парней полегли на полях сражений, а ещё больше попало к нам в плен. Если бы не приказы командиров остановить наступление, то мы давно были б в Киеве. Но после каждой победы следовала команда сверху — перейти к обороне. Политики в высоких кабинетах начинали торг.
Донецкий аэропорт я помню современным красавцем, когда он принимал гостей «Евро-2012» со всего мира. Трансконтинентальные лайнеры взлетали и садились каждые пятнадцать минут. Многоцветье флагов, многозвучье языков. А сейчас — сплошные руины. Откуда ещё и стреляют.
Аэропорт уже находился практически под нашим контролем, но в подвале ещё оказывали сопротивление национальные гвардейцы. Моему взводу была поставлена задача — провести разведку боем подземных коммуникаций аэропорта. Под Дебальцево ранило много бойцов. Им на смену пришли местные добровольцы. Отряд получился смешанный: половина старожилов, половина новобранцев. На стрельбах новички вроде бы показали себя неплохо, но как поведут они себя в условиях реального боя, я не знал. Нам выдали приборы ночного видения, и мы по одному спустились в подземелье. У меня с детства страх перед всякими подвалами, и я очень не люблю темноты.
Я отправил вперёд пятерых добровольцев из Сибири. Парни выросли в тайге и были хорошими охотниками. Тыл замыкал Барса со своими европейскими воинами-интернационалистами. Сам же остался посередине колонны, окружённый в основном новобранцами. Неожиданно впереди завязался бой. Видать, сибиряки нарвались на противника. Началась перестрелка. Сверкающие очереди трассирующих пуль освещали подземелье.
Я приказал солдатам залечь, но под лопатку мне уткнулся автоматный ствол.
— Спокойно, командир. Не дёргайся. Сдай оружие по-хорошему. Нельзя быть таким доверчивым.
Меня обезоружили и стащили с головы прибор ночного видения, прежде чем я успел разглядеть лица предателей. Но по голосам я понял, что это мои новобранцы.
Если в их задачу входил мой захват, то кричать, звать на помощь Барсу и сибиряков было бесполезно. В узком проходе диверсанты положили бы всех, ведь мои бойцы, наверняка, постарались не стрелять по своему командиру. Похитители приказали мне спуститься в канализационный люк, потом свернули в какой-то боковой тоннель и ещё долго шли по нему, пока не попали в столб пробивающегося сверху дневного света. Ещё ткнув для острастки меня в бок автоматным стволом, перебежчики приказали мне подниматься по железной подвесной лестнице наверх.