Очнувшись, она вытерла слезы, без устали катившиеся по впалым исхудавшим щекам. Виталий жив, он непременно подаст весточку, а даже если нет, только бы знать, что жив, остальное уже не важно, даже если она никогда больше не увидит его, не прижмет к своей груди. Услышав шевеление ключей в замочной скважине, пожилая женщина вытерла слезы и безвольно уронила руки вдоль теля. Она вслушивалась в знакомые звуки: вот муж разувается, вешает куртку на вешалку, и, шаркая тапками, входит в комнату, избегая встречаться с женой взглядами. Немой вопрос застыл на его губах: «А ты точно уверена, что это он?»
— Господи, — надломлено прошептала убитая горем женщина, с немой мольбой глядя на супруга.
— Сынок… Виталик… — она раскачивалась взад вперед, словно китайский болванчик, тихонечко подвывая. Сходив на кухню, любимый мужчина сунул ей под нос валерьянку, а затем, обняв, поцеловал в макушку:
— Маша, так всем будет лучше, и ему и тебе… В тюрьме не сахар, смерть избавление от всех бед!
— Я знаю… Пусть это будет избавлением… — стуча зубами о край стакана, прошептала она, залпом осушив принесенные успокоительные капли.
Смолин не спал, отрешенным взглядом здорового глаза глядя между железными прутьями решетки. Неяркий свет горящей лампочки, освещающей камеру, ужасно раздражал его, а тихий шепот зэков, переговаривающихся между собой, мешал нестройному течению мыслей. Заключенные время от времени кидали опасливые взгляды на лежащего на нарах Алексея, но заговорить с ним никто не решался. Прикрыв глаз, Смолин, кашлянув, оборвал ход мыслей и прислушался к разговору.
— Жрать хочу… — задумчиво протянул Головорезов, шумно сглатывая слюну, — сдохнем тут от голода… Замкнутый круг, не соскочишь.
— Фонтан прикрой, не трави душу, — огрызнулся Богомолов, нервно завозившись на шконке. — Со строгача еще можно соскочить, здесь тухляк..
— Это да… В десятом в «Озёрном» слыхал зону распечатали и так грамотно вскрыли, как по нотам разыграли.
— А я помню, на первый срок шел — вполголоса произнес Богомолов, хрустнув суставами пальцев, — так в ночь перед этапом в «Бутырку» один кент гвоздем вспорол себе брюхо, а внутренности развесил у себя на шконке.
— Желтополосник что ли? — спросил Иващенко.
— Да нет, кран него сорвало конкретно, хотя, ему даже не «строгач» вытанцовывался, общий режим.
— По какой теме срок мотал? — поинтересовался Головорезов, переводя взгляд на худое лицо сокамерника.
— Да там подстава была чистой воды, адвокат купленный, восьмерик ему на суде впаяли, а он шел по «износу», на зоне его в «петухи» заделали бы, а кому охота в жопе у себя концы вымачивать ежедневно?