— Как знаете, — врач спрятал стетоскоп и отошёл на шаг назад.
— Мой совет, пусть дней пять полежит, оклемается.
— Приказ свыше! Из Москвы. ФСБ.
— А, ну, как знаете.
Врач отошёл к стене, наблюдая за действиями тюремщиков. Смолин напрягся, молниеносно оценивая ситуацию.
«Вероятность побега ноль. Если переведут в камеру, шанса соскочить с зоны не будет. Несомненно, Белов приложил к этому руку. Рязанцева до сих пор не появлялась, значит что-то пошло не так! Надеюсь, Зима смог передать ей инъекцию!»
Двое конвойных, рывком сорвав Алексея с койки, бесцеремонно поволокли его к выходу. Врач равнодушно наблюдал за их действиями, а Смолин, чьи кости дружно ныли, понял, что посмей он издать хотя бы звук, его просто закатают до смерти, тем более, приказ сверху даёт им зелёный свет. Единственное, о чём успел подумать Алексей, прежде чем начать действовать, это любой целой остаться в лазарете.
Один из уроков, который преподнёс новобранцам сержант Бавье, был на умение имитировать клиническую смерть. Невысокий, щуплый, Бавье одним своим видом внушал благоговейный ужас зелёным легионерам.
«Мозг человека гениален. Нужно только послать нужную команду в тот или иной орган человеческого тела. Умение имитировать собственную смерть является одной из важнейших ступеней обучения!»
— Переставляй ноги, Ферзь, мы тебе палаты царские подготовили! — заржал один из конвойных, наподдав дубинкой ему в спину.
«Действуй!» — откуда-то издалека услышал Смолин свой внутренний голос. Он вздрогнул, выгнулся дугой, затем побелел как полотно, и, согнувшись пополам, мучительно застонал. Конвойные встряхнули обмякшее тело Алексея, зарядив ему кулаком в живот. Смолин промычал что-то нечленораздельное, затем его вырвало зелёной, вонючей желчью прямо на ботинки тюремщика, а потом, он отключился, шмякнувшись лицом прямо на каменный пол тюремного лазарета.
— Вот млять, — грязно выругался облеванный конвойный, встряхивая находящегося без сознания Смолина.
— Я Вас предупреждал! — врач обеспокоенно заглянул в безжизненное лицо Алексея.
— На кровать его, быстро!
Надсмотрщики швырнули тело Смолина на жёсткие, пахнущие карболкой, серые простыни. Врач склонился над Алексеем, сердито сверкнув глазами.
— Да он в отрубе. Пульс не прослеживается.
— Сейчас мы его приведём в норму.
Конвойный с размаху залепил Алексею в под дых, для верности «погладив» по голове дубинкой. Тело Смолина дёрнулось от удара, но осталось безжизненно лежать на кровати, представляя собой классический образчик впавшего в состояние комы больного.
— Он без сознания, в смотровую его, живо!