Дети дельфинов (Михеева) - страница 22

— А я-то думала, что у нас так шуршит в комнате! — возмутилась Роська.

— Подумаешь, — сказал Максим, — не так уж сильно он шуршит.

Чтобы Максим мог спокойно изучать своих шуршунов, Степанов выделил ему ангар за седьмым бассейном. Ангар был старый, щелястый, не очень большой. Половина его оказалась завалена разным хламом. То есть это мы подумали, что там хлам, а когда разгребли мусор, увидели тюки. Максим разорвал утлую обшивку, и оказалось, что в тюках ткань, очень плотная и тяжелая.

— Ой, мамочки! — вздохнула Роська. — Какая красота! Откуда столько?

Ткани было очень много. Темно-синие и белые полотнища, целые рулоны, как в магазине «Ткани», куда мы заходили с мамой, приезжая в школу на Большую землю. И откуда? Неужели наш экономный Степанов позволил такое расточительство?

— Это паруса, — со знанием дела сказал Максим. — У вас есть яхты?

— Н-нет… И не было никогда. Да нет, Максим, какие это паруса, просто куча материала, даже формы никакой нет…

— Ха! А думаешь, на больших кораблях не такие полотнища? Еще больше!

Потом мы под чутким Роськиным руководством выметали всю грязь, мыли пол и стены. Притащили из библиотеки стол, который нам отдала мама.

— Максим, ты будешь писать за ним свои научные работы! «Жизнь шуршуна обыкновенного, его размножение на природе и в неволе», «Маленькие шуршунчики, их способности к невидимости»…

Роська разошлась не на шутку. Радость и гордость за брата булькали в ней, и она не могла усидеть на месте.

— Сюда надо полки прибить. Я Лешу попрошу, он нам выстругает. На полки мы будем ставить твои труды! Здорово, да? А тут можно поставить ящики, цветы посадить, они ведь любят, да, Максим?

Мы с Максимом только улыбались и переглядывались. Вокруг сновали туда-сюда шуршунчики, задевая нас мохнатыми невидимыми ушами. Или хвостами. Я то и дело ойкал. Все-таки непривычно, когда что-то невидимое шныряет рядом с тобой.

— Ты их как намагнитил, — сказал я Максиму. — Они же дикие!

— Да нет, просто вы их не знаете! Они добрые и очень быстро приручаются, просто пугливые. Всего боятся. И обижаться умеют.

— Совсем как люди… только невидимые. Не выяснил почему?

— Ну… — Максим в смущении почесал нос, — есть у меня одно предположение… то есть почти наверняка, надо только проверить.

— Расскажи! — потребовала Роська.

— Да я толком еще не понял… ну, вы же видели одного, заметили, какой у него мех?

— Какой? Обычный мех.

— Ну да, но один раз я наблюдал за Репейником и увидел, что, если он чего-то боится, его мех начинает топорщиться, как иголки у ежика, и вот тогда шуршунчик исчезает. Я думаю, что это защитная реакция, как у скунсов или хамелеонов.