* * *
Космонавты и астронавты перенесли в спускаемые аппараты собранные на Луне геологические образцы, необходимые научные приборы. Джона Суайгерта снова осторожно облачили в скафандр. Игорь Тимофеев переживал, как повлияют перегрузки на его искалеченную руку. Решили, что Суайгерт будет находиться в спускаемом аппарате с врачом Тимофеевым и опытным космонавтом Леоновым. Гагарин, Ловелл и Хейз находились в другом спускаемом аппарате. Все шестеро были одеты в легкие защитные скафандры для экономии места в тесных спускаемых аппаратах. Космонавты и астронавты еле-еле разместились втроем в каждом из аппаратов. Но, как говорится, в тесноте – да не в обиде!
Перед спуском оба «Союза» из общей связки «Константина Циолковского» были расстыкованы. А кислородно-керосиновый разгонный блок был сброшен еще на подлете к Земле. Так что все орбитальные маневры проводились с помощью двигательных установок самих «Союзов».
– Приготовиться к спуску в атмосфере! Задраить люки спускаемых аппаратов, проверить герметичность и готовность всех систем, – приказал Юрий. – Поехали домой, ребята…
Оба «Союза», составлявшие межпланетный космический корабль «Константин Циолковский», были разделены на бытовой, приборно-агрегатный и спускаемый отсеки. Последние начали спуск в атмосфере Земли. Сход с орбиты выполнялся с получасовым интервалом, чтобы не помешать такому ответственному этапу полета.
Перегрузка распластала Юрия по креслу-ложементу, за небольшим иллюминатором бушевало пламя. Космонавт знал, что в этот момент спускаемый аппарат напоминает метеор. Днище раскалилось добела от трения об атмосферу, и только теплозащитный экран сдерживал адский жар в 1200 градусов по Цельсию. Позади спускаемого аппарата вился полупрозрачный шлейф дыма – это выгорали внешние элементы конструкции.
На высоте пяти километров Юрий и американские астронавты почувствовали рывок – это вышли основные парашюты системы мягкой посадки. Космонавт открыл клапан внешней вентиляции и поднял забрало гермошлема. То же самое сделали и американские астронавты. В иллюминаторе проплывала казахская степь. В апреле она расцветала мириадами самых разнообразных цветов, а с высоты все это напоминало пестрый и яркий ковер.
Удар о земную твердь был довольно жестким. Юрий открыл внешний люк и полной грудью вдохнул терпкий степной воздух. Космонавт и оба американских астронавта выбрались из тесноты спускаемого аппарата. Обилие цветов радовало глаз, привыкший видеть бездонную черноту космоса и коричнево-серые каменистые пустоши Луны.
– Все же нет ничего прекраснее нашей Земли! – сказал Юрий Гагарин.