– Я знаю… Но нет. Я должна сделать это… для себя. Правда, я иногда не понимаю, что я делаю рядом с ним, но, мне кажется, без него я не смогу быть счастлива.
– Это самое ужасное. Я отлично понимаю, каково тебе.
– Из-за Аякса?
– Сейчас все хорошо. – Лея тяжело вздохнула. – Но сначала… Мне тоже пришлось делать выбор. Хочу ли я быть с ним, зная, что это не будет идеальным союзом, или мне следует от него отказаться.
– И ты решилась быть с ним.
– Да. И все кончилось хорошо. Но так бывает не всегда.
– Я знаю.
Рэйчел казалось странным выслушивать советы младшей сестры. Но ей они были необходимы.
– Ты знаешь, конечно. Но кто-то должен был напомнить тебе об этом. А вдруг от ласк Алекса это вылетело у тебя из головы? Ведь, наверное, они тебя к нему и привлекли?
– Ну да, – хихикнула Рэйчел. – Но не только. Между нами… было что-то еще. С самого начала.
Она сама толком не знала, что за чувство связывало их. И не очень-то стремилась прояснить это. Тем более что, как и все связанное с Алексом, оно невероятно возбуждало и в то же время повергало в ужас.
– Ты любишь его, – уверенно констатировала Лея.
Сердце Рэйчел упало. И в то же мгновение она почувствовала острую вспышку счастья. Как будто она наконец стала самой собой. Рэйчел Холт. Рэйчел, которая любила Алексиоса Кристофидиса больше всего на свете.
– Да. Я люблю его.
– Привет, дорогая!
Алекс вошел в спальню и, пораженный, остановился. Рэйчел стояла перед ним в одной кружевной ночной рубашке, глядя на него с улыбкой, полной соблазна.
– Чему обязан подобным счастьем? – Алекс расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.
– Каким это счастьем?
– Быть соблазненным тобой. Ведь именно это здесь и происходит.
– Я рассказала им. Сестре, отцу. О ребенке.
Алекс застыл, не выпуская пуговицы из пальцев:
– И?..
Если они обидели ее или оскорбили… вряд ли он поступит с ними благородно. Или хотя бы по закону. Никто не имеет права делать Рэйчел больно.
– Они отнеслись ко всему на удивление спокойно. Наверное, даже испытали облегчение, услышав, почему я так поступила. Конечно, было не так просто сказать отцу: «Я встретила мужчину, и меня охватила страсть, которой я не смогла сопротивляться». Но я справилась. Думаю, услышать это ему было приятнее, чем что-то вроде: «Пап, я села за руль пьяной и разбила машину» или «Тут один парень записал на видео, как я делаю ему минет».
– Наверняка, – отозвался Алекс.
– Так что теперь мне незачем волноваться о других. И я, пожалуй, подумаю о себе. О нас. И о ребенке.
– Мысль о ребенке тебя больше не пугает?
– Еще как пугает! Но все-таки мне стало полегче. Если уж я поняла, что не смогу стать клоном своей матери, значит, я могу не тратить на это силы и попробовать самой стать хорошей матерью. Логично?