— Ты как будто считаешь это правильным?
— Личное дело автора.
— А вдруг Фабрицкого снимут?
— Ничего страшного. Найдется другой. Может быть, распорядится, чтобы делали мой дисплей.
— Юра, ты сегодня странный. Сам на себя не похож.
— Просто пьян. А пьяный я прекрасен. Не правда ли?
— Для меня ты всегда прекрасен.
— А для себя — никогда.
— А я, говоря между нами, себя, Данаечку, очень люблю. Такая душечка (восклицательный знак). И за что только ей досталась такая неудачная жизнь? Мужей не любила. Любила не мужей. Детей не было. Один Чёртушка, да и тот оказался не котом, а кошкой.
— Да, не повезло тебе с ним. Да и со мной тоже.
— Ну, скажи толком: почему ты меня не любишь?
— В таких делах не спрашивают «почему».
— Любишь Магду?
— Привязалась ты ко мне с этой Магдой. Сказано: нет, не люблю.
— Если не Магду, так кого? Неужели эту змею, Марианну? Кстати, как ее отчество?
— Андреевна.
— А фамилия?
— Моя. Если за это время не изменилась. Могла развестись в одностороннем порядке. А на что тебе ее фамилия?
— Просто так. У тебя ее карточки нет?
— Нет.
Нешатов вспомнил ту, с выколотыми глазами, и передернулся спиной.
Марианна Нешатова вернулась с работы в семь часов — проводила родительское собрание. Одна из самых тяжелых работ: тридцать человек, и у каждого свое дитя — центр мира.
Лифт, как нарочно, не ходил. Она стала подниматься по лестнице. Сердце... Рановато вы стали жаловаться на сердце, Марианна Андреевна.
Сверху вниз, галдя и пересмеиваясь, шла компания юнцов. Шаркали подошвы по ступеням, стонала гитара, которой, видимо, стукали по перилам. Марианна поджалась внутренне, как всегда, когда встречалась с такими компаниями на улице, во дворе... В хохочущем многоголосье она различила голос сына, его типичное «пля-а-вать!». И в самом деле он спускался по лестнице вместе с другими, без шапки, вяло замотанный шарфом, вихляя ногами, глубоко засунув руки в карманы. Юнцы были долговязые, небритые, нетрезвые. Позади всех топала какая-то девушка, невзрачная, серая лицом.
— Паша, — окликнула Марианна.
Он остановился на площадке, отстав от компании. Бледный до синевы, кривой плечами, коленчатый.
— Привет! Это ты кстати появилась. Слушай, мать, подбрось десятку.
— Паша, я тебе вчера дала двадцать пять. Неужели потратил?
— Занял в долг одному парню.
— Не «занял», а «дал в долг», — автоматически поправила Марианна. — «Занять» можно не парню, а у парня.
— Правильность родной речи, — скривился Павел. — До чего вы все нудные, педагоги. Вот и наша русачка такая же: ей говоришь, а она ошибки поправляет. Пля-а-вать на содержание, была бы форма. В общем и целом гони десятку.