– Не бери это в головку, звёздочка моя ясная, – утешала Смилина, осторожно вытирая её мокрые щёки. – Родительница у меня суровая. Работа у неё тяжёлая, всю жизнь она в рудокопах. Я вот в ковали выбилась, а она так и гнёт спину в рудниках. Устала она просто. Не вини её за это и о плохом не думай. Ты у меня самая светлая… самая родная.
Увенчав утешение нежным поцелуем, Смилина прижала невесту к груди. Та доверчиво жалась к ней – маленький дрожащий комочек горя. Как можно было не любить её, не беречь, не радовать? Были б у Смилины крылья, она бы укутала ими Любоню с головы до ног.
Свадьбу сыграли в конце осени – скромную, без излишеств, но голодным и трезвым никто из гостей не ушёл. Любоня переселилась в дом супруги. Сперва она боялась пользоваться кольцом одна, отваживаясь ступать в проход только за руку со Смилиной, но потом освоилась. Пытаясь постичь природу своих чувств к ней, Смилина поняла: она любила Любоню как младшую сестрёнку, нуждавшуюся в защите и опеке. Это было грустное, нежное и светлое чувство. Не обречённая страсть, как в случае с Сейрам, а именно тихая нежность, тёплая и мягкая, как сама Любоня. Девушка стала такой хрупкой, что Смилина ломала голову, как к ней подступиться на супружеском ложе, чтобы не наставить синяков, не сломать ей что-нибудь ненароком… Впрочем, всё сложилось, и через пару месяцев после свадьбы её жена-«сестрёнка» была уже беременна.
Ученицы, прошедшие посвящение огнём и принесшие волосы в жертву Огуни, обретали тот же дар, но им пока не всё было подвластно. Да и сама Смилина ещё продолжала изучать свои возможности, многое постигая на ощупь, наугад, по наитию. Ей часто поступали заказы на волшебные кольца от соотечественниц-кошек, которые хотели подарить своим супругам удобство и быстроту перемещения через проходы. Это приносило доход. Их с Любоней дом был полной чашей.
Кузня располагалась недалеко от дома, и грохот беспокоил Любоню. Дорожа её покоем, Смилина стала искать выход и нашла: в старой горе, поросшей лесом, имелась природная пещера. Нужно было её только чуть-чуть расширить. Каменотёсная снасть, выкованная с применением волшбы, резала горную породу, будто масло, и работать ею было любо-дорого. Смилина сама трудилась над стенами пещеры, добиваясь плоских поверхностей и прямых углов. В склоне они с ученицами высекли ступеньки. «Бомм-бомм-тили-бомм», – пело нутро горы, когда в пещере шла работа.
В доме уже висела плетёная из ивняка колыбелька, ожидавшая скорого пополнения в семье, а Любоня становилась всё грустнее. Смилина не могла понять, что печалит супругу: ведь она старалась предугадывать и исполнять все желания своей «звёздочки», как она её называла. Как ни выматывалась она на работе, но все домашние дела, требовавшие сильной руки, она выполняла безупречно, а порой помогала беременной супруге в мелочах: почистить и выпотрошить рыбу, развешать выстиранное, натаскать воды, полить и прополоть грядки (работая со сканью и филигранью, Смилина наловчилась, и теперь от её пальцев не уходил даже самый мелкий сорнячок)… Её слова, обращённые к Любонюшке, всегда были полны нежности и ласки. Она делала всё, чтобы та была счастлива и довольна, но эта грусть в глазах жены озадачивала её.