Это снискало ему авторитет и доверие.
Уважение и сдержанную же популярность.
Репутацию либерала и демократа…
Да — хорошее слово «репутация». Качественное определение, которое, как ничто другое помогает в жизни и в работе; в функционировании, то есть.
Он компромисен и уступчив, интеллигентен и доброжелателен — таким его знают все.
Ну, что касается уступок, то именно сегодня ему и предстоит это сделать…
А теперь — надо вытереть сиденье унитаза и попробовать выдавить из себя хоть немного желанной коричневой, отвратительно плотной массы…
Что $1–$2 запоры порой случаются и у людей, склонных к отвлеченным абстракциям и философским умозаключениям.
И, наверное, это как — то взаимосвязано…
Такое вот умозаключение — отнюдь не конкретное.
* * *
Уступка, о которой Функционер размышлял, собираясь усесться на унитаз, зрела давно: она не могла не созреть.
Он знал, кто сегодня должен к нему приехать, какой разговор намечается (неприятный разговор, еще хуже трехдневного запора), знал, чего будет требовать посетитель (ожидаемый гость мог только требовать — такие не умеют просить), и знал, что придется уступить…
Впрочем, легче от этого, так же как и от отсутствия стула, не становилось.
* * *
Информационное пространство — прежде всего телевидение, — та структура, ведение которой частично находится во власти Функционера. Информационное пространство создается прежде всего языком: наверное, именно отсюда появилось понятие «русскоязычные», хотя, наверное, правильней было бы сказать «останкоязычные» (производное от Останкино); «энтивиязычные», «эртээроязычные».
Что — нация такая есть, новый этнос, новая реальность?
Наверное, есть, да, получается, что так…
Он посмотрел на часы — без пяти десять. Вроде бы, через пять минут должен быть.
Сиденье унитаза за полчаса уже нагрелось — приятно. Интересно, а правда, что у таких, как предполагаемый гость, и унитазы с электроподогревом?
Фу — у–у, наконец — то!
Функционер приподнялся и, придерживая одной рукой приспущенные штаны, заглянул в унитаз: так и есть — какашка.
Наконец — то!
Малюсенькая такая, словно охотничья сосиска, светло — коричневая, плотная… И шкурка помидора торчит — жесткая, сморщенная, обоженная терпким желудочным соком…
Как хорошо, как замечательно, что вылезла из него эта какашка, и сразу — облегчение, и сразу же потеплело на душе, и ни о чем думать не хочется. Теперь надо поднатужиться, посидеть еще немного, поклянчить кишечник — а вдруг еще выдавит из себя? Вдруг еще что— нибудь вылезет?
Звонок дверной:
— Тара — рам, тара — рам, тара — рам, там…
Сороковая симфония Вольфганга Амадея Моцарта. А там, в электронной памяти звонка есть еще и Бетховен, и Брамс, и Чайковский, и даже Гершвин с Армстронгом. Сто сорок четыре мелодии.