Закон этот существовал на бумаге, был неплохо отработан, но еще не был подписан Президентом.
Принятие нового закона означало бы многое, и прежде всего — для служб, некогда входивших в компетенцию Лубянки, а теперь вышедших из — под её контроля: во — первых, не только очередную смену вывески на Лубянке и в Ясенево, но и создание, по мнению Главного Телохранителя, неподконтрольного никому монстра — подобия старого ОГПУ — НКВД — МГБ — КГБ; во — вторых, с другой стороны, в случае принятия такого закона и сама служба Телохранителей, равно как и Аналитическая служба становились бы ненужными; их функции вновь бы переходили к Федеральной службе безопасности.
Стало быть, при всей ревности и конкурентности интересы и Аналитика, и Телохранителя совпадали: надо было доказать свою необходимость, надо было дать понять телу, что два опытных домашних доктора куда лучше, чем одна большая, но бестолковая клиника.
Домашние доктора — кто лучше знает больного, его тело? И пилюли пропишет, и подсластит, если надо, и посторонних домочадцев от постельки отгонит, чтобы не надоедали, не мешали больному…
Хотя — пусть клиника существует на Лубянке, а они, профессор и хирург, Аналитик и Телохранитель, будут существовать отдельно, автономно от нее. А иногда собираться для совместных консилиумов — например, перед очередными родами.
Но для этого нужно было доказать свою необходимость, свою полезность, свою незаменимость — куда же вы без нас — то денетесь?!
Телохранитель представлял, как это можно сделать, разве что теоретически, но до недавнего времени не знал, как осуществить задуманное…
И вот сегодня утром, изучив недавние сводки источников, он решился.
Усевшись поудобней, он повторил еще раз:
— В Лефортово.
* * *
Нет ничего хуже, чем утрата доверия товарищей и особенно — руководства. Тогда никакие прошлые заслуги, никакое бренчание орденами и медалями, никакие клятвы, никакие погоны — пусть даже с тремя звездами на двух просветах, — не помогут, никакой гуманизм.
Гуманизм — истинная ценность, но весьма абстрактная, а как когда — то учили Телохранителя — «какая весовая разница между абстрактным и социалистическим гуманизмом? Девять граммов разницы, запомните это раз и навсегда, товарищи чекисты …»
Слово «социалистический» ныне не в моде, но если заменить «государственным», получается примерно то же самое.
Да, есть множество способов утратить доверие: продать секреты родной страны ЦРУ или «Моссад», вступить в «Выбор России», поведать всему миру о том, что тело — только тело, и что ничего человеческого в нем не осталось; посмотрите — ка, уважаемые, его ведь только под ручки везде водят!