Маркус прижал меня к себе.
– Вот собаке не дали бы так мучиться. Избавили бы ее от страданий.
Он погладил меня по щеке.
– Избавить от мук Таню было бы настоящим милосердием. Но никто не посмел. Никто не любил ее достаточно сильно. – Говоря, я не сводила глаз с Маркуса. Он поцеловал меня в губы.
Мы молча сидели на берегу. Позже Маркус достал бутерброды с сыром, яблоки, орехи, изюм. Я почти не ела. На берегу появились трое – видимо, орнитологи, с биноклями. Их очень интересовала какая-то птица у самой воды. Они наблюдали за ней, а мы – за ними.
– Какое красивое место, – сказала я. – Грустное и красивое.
Мы посидели еще. Уходить не хотелось, пока день не стал меркнуть.
Я смотрела на бескрайнее море, на темнеющее небо, а рядом сидел Маркус, и на душе было удивительно спокойно. Арво Талвела не ошибался. Тело мое ослабло, а разум был ясен как никогда. Ничто не заставит меня изменить себе – той, прежней.
Маркус отнес меня в машину. По дороге, когда мы проезжали мимо маленького магазинчика, я попросила:
– Купи, пожалуйста, молока и баночку меда.
– Ты же редко пьешь молоко.
– Мне нравится теплое молоко с медом и щепоткой корицы. Только вряд ли тут есть корица.
До коттеджа мы добрались в темноте. Все, что попадалось мне на глаза по пути домой, было исполнено какой-то особой красоты и смысла. Никогда раньше я не испытывала такого чувства. Меня трогали самые банальные вещи – светлые квадраты освещенных окон, предвечерняя суета в комнатах.
Выйдя из машины, я попросила Маркуса задержаться в саду. Мы стояли и смотрели на небо. По счастью, ночь была безоблачной, и я могла любоваться звездами. Потом кое-как добрела до кухни. Я взяла жестяную коробочку и вложила Маркусу в руки.
– Помоги мне дойти до постели. И нагрей молока с медом. А их растолки как следует, чтобы полностью растворились.
– Хейя, нет!
– Ты обещал помочь.
– Я обещал о тебе заботиться!
– Я все равно не поправлюсь.
– Знаю…
– Я не вынесу медленного умирания.
– Не проси меня.
– День был прекрасный. Прекрасный. Пожалуйста, помоги. Давай не будем спорить.
Маркус отнес меня наверх, раздел как ребенка. Мне захотелось надеть его белую футболку, и он снял ее и надел на меня. На ней еще оставался его запах. Уложив меня, Маркус пошел на кухню.
Вернулся он, кажется, не скоро. Нет, он меня не подведет. Я села, прислонившись к подушкам. Вскоре он вошел, неся стакан. Лицо у него было бледное, – наверное, он плакал.
– Хейя…
– Я знаю, что делаю, любимый. Именно это мне и нужно.
Я взяла стакан, а он поправил подушки и обнял меня. Я медленно выпила молоко, потом легла. Маркус лег рядом под одеяло. И мы лежали и смотрели друг на друга. Он гладил меня по волосам, по лицу, помня, как я люблю эти ласки, которых в детстве тщетно ждала от матери. Мы не разговаривали: говорить было не о чем. Страха я не испытывала, только счастье – оттого, что Маркус здесь, со мной.