Ну почему я не рассказала обо всем Маркусу, когда он стоял у меня на пороге и говорил, что больше мы не увидимся! Пусть бы знал: Билли – не первый его ребенок. Пусть бы знал о нашем бедном малыше, которого пришлось убить.
Людям казалось, что у меня есть все – внешность, слава, деньги, красивый возлюбленный. А у меня не было ничего. Только ген смерти жил во мне, ждал своего часа.
Август
– В общем, я была полной дурой.
Дженни топталась по кухне; у нее на плече прикорнул Билли. Она поглаживала его по спинке, потом остановилась возле меня и сочувственно похлопала по руке.
– Хватит уже убиваться…
– Я-то думала, его большая тайна связана с политикой, а его тайной оказалась Хейя!
– Уснул. Пойду уложу и сделаю нам чаю.
Прошедшую ночь я провела практически без сна и все боялась, что Дженни услышит, как я хожу взад-вперед. Полы у нее деревянные и скрипят под ногами. Слышала она или нет, мне ничего не сказала. Я заставила себя лечь, только когда за шторами стало светлеть. Билли проснулся, и Дженни забрала его к себе, чтобы я могла поспать. Когда я проснулась, мне было уже не так тяжело. Маркус пока не объявлялся.
Дженни вернулась, поставила чайник и села рядом.
– Я вот все думала… То, что она работает у тебя в журнале – не простое совпадение. Когда она появилась?
– Я была тогда беременна, месяцев, наверное, пять или шесть. Она еще все поглядывала на мой живот во время собеседования.
– Боже ты мой…
– И я ее приняла! Собственно, мне больше понравился другой кандидат, мужчина с опытом работы. А Филип захотел взять ее. Мы с ним даже поспорили, а потом я уступила.
Дженни встала, заварила чай.
– А когда ты в первый раз сказала о ней Маркусу?
– Пытаюсь вспомнить… Он тогда еще не жил у меня. Как раз перед тем, как он переехал. Он как-то пришел к ужину, и я рассказала, что мы приняли на работу журналистку из Финляндии, и имя назвала – Хейя Ванхейнен.
– А он?
– Он – ничего. И уж точно не упоминал об их знакомстве! Меня тогда занимала моя беременность, все у нас шло хорошо. Много времени спустя я спросила, знает ли он, что она была известной телеведущей, и Маркус сказал – да, ею все восхищались. И замял разговор. Я решила, он не желает вообще вспоминать о Финляндии, а что все дело в Хейе, мне и в голову не пришло.
– Я про ее появление у вас в редакции. Вряд ли Маркус тут виноват. Для него это, наверное, было как гром среди ясного неба.
– Так почему он сразу мне не рассказал? Ведь это же настоящее предательство!
Дженни налила нам чаю, поставила на стол лимонное печенье. Чай у нее всегда крепкий.