Автомобиль медицинской службы шел предпоследним в колонне. Мы вышли на рассвете и провели в дороге примерно четыре часа. Первый раз остановились у горного ручья. Кто-то подошел к моей машине и отсыпал мне сухарей, белых, прожаренных, с маком. Вот это вкуснятина, не то что обыкновенные, черные, горьковатые. Простояв всего полчаса, двинулись в путь.
Прозвучали выстрелы и взрывы. Горы были совсем близко, через дорогу. Все ясно. Так просто из этой заварухи мы не выберемся. Колонна встала. Моджахеды как всегда использовали свой любимый прием: нанесение одновременного удара по голове и хвосту. От первых снарядов загорелась первая машина, мы были в ловушке. Дорога была очень узкой, объехать горящую машину невозможно. Полковник спрыгнул из машины и заорал:
– Все из машин! Прячьтесь за колеса!
Кто-то выпустил красную ракету. Обратно повернуть мы тоже не могли, обочины вдоль дороги были заминированы противотанковыми минами и фугасами, так что, стоило автомобилю проехать колесом по мине, взлетал моментально на воздух. И в машинах нельзя было оставаться.
Горы были совсем близко, через дорогу. Все ясно. Так просто из этой заварухи мы не выберемся. Колонна встала. Моджахеды как всегда использовали свой любимый прием: нанесение одновременного удара по голове и хвосту. От первых снарядов загорелась первая машина, мы были в ловушке. Дорога была очень узкой, объехать горящую машину невозможно.
Я выскочила из машины и спряталась за колеса, как и все остальные. Мне дали автомат, но я не могла даже представить, что смогу целиться в человека. Пули летели со всех сторон, взрывались снаряды. От грохота заложило уши. Солдаты отстреливались, и откуда-то ритмично строчил пулемет. Шум выстрелов перемешался с криками и стонами раненых. Сержант-связист просил по рации помощь.
В засаду мы попали недалеко от перевалочной базы 40-й армии. Нас заверили, что к нам на помощь уже спешат бэтээры и самоходный миномет. Прозвучал залп, зарево ослепило меня, а от грохота заложило уши. Вырванные с корнем деревья отлетали во все стороны. Еще две наши машины загорелись от одного залпа, после чего афганцы прекратили стрелять и ретировались. Вибрирующий звон в моих ушах было единственное, что я слышала в наступившей тишине. Рядом лежал крепкий, глазастый капитан.
– Сестра, ты почему не стреляла? Страшно?
– Я лечу, а не убиваю.
– Да, а если ты к ним попадешь, как думаешь, они будут с тобой церемониться?
– Не знаю, – я почувствовала, как в глазах защипало, не хватало еще расплакаться.
Отряд афганцев появился из соседних кустов, как привидения, и избавил меня от дальнейшей беседы.