— Д-да, — призналась дрогнувшим голосом. — То есть нет. То есть не совсем. Я хочу, чтобы вы провели экспертизу.
Альрик рассмеялся.
— Папена, вы плохо готовились по символистике, иначе бы знали об ответственности за незаконное хранение и использование раритетов и за заведомое введение в заблуждение правоохранительных органов.
— Прибыль от реализации разделится поровну, — протараторила я заготовленную фразу и поникла под уничижительным взглядом профессора.
— С какой стати? — спросил он и повторил царственно: — С какой стати вы обратились ко мне?
— Потому что у вас трезубец, — выпалила и замерла с колотящимся сердцем.
— Мне нужно пугаться? — поинтересовался Альрик, медленно скручивая проводки. — Это какая-то шифровка?
— Это клеймо на раритетах, изготовленных вами.
— Папена, ваши фантазии зашкаливают, — мужчина отнес висограф и вернулся. Пока он хромал от стола к столу, я настороженно следила за передвижениями, ни на миг не поверив в профессорское спокойствие. Оно казалось обманчивым, пугая непредсказуемостью.
— Мне очень нужно, правда! — попробовала я надавить на жалость, когда Альрик начал осматривать уши. — Если бы не нужно, то не попросила.
Мужчина перешел к замеру давления и пульса.
— Начитались ереси и нафантазировали бог весть что, — обронил, и мне показалось, руку сдавил сильнее и говорить стал резче и отрывистее.
— Ай, больно! — попыталась выдернуться из крепкого захвата.
— Не дергайтесь, — сжал запястье профессор.
— Если не согласитесь, сообщу о «трезубце» по адресу, указанному в архивном деле, — пискнула я угрозу и, пискнув, поняла, что напрасно сказала. Альрик окружил меня, опершись кулаками о кушетку, и уставился тяжелым немигающим взглядом, заставляя сжиматься и таять от страха, залившего по самую макушку.
— И кто вам поверит?
— Может, не поверят, но проверят, — добавила я, готовя себе медленную мучительную смерть. Но отступать было некуда, разговор на лезвии затеян. — У вас пятерка напротив «опасности».
Мужчина рассмеялся, и смех вышел неестественный, вынужденный.
— В архиве хранится немало любопытных и шокирующих материалов, и молоденькой впечатлительной девушке обязательно придет в голову разная ерунда, которая мешает спать ночами. И тогда девушка захочет поделиться с кем-нибудь своими догадками, например с дознавателями. Не вы ли недавно кричали со слезами, что ненавидите первый отдел, а теперь согласны сунуться в капкан ради бездоказательных предположений?
— Не сунусь, — признала я правду. — Но… скажу Стопятнадцатому! И Евстигневе! И напишу во все научные журналы, вот.