Поскольку в активе почти заслуженный четвертак, нет нужды просить Стопятнадатого о помощи. Я самостоятельно справилась со своими трудностями! Но декан, не зная о моих достижениях, будет ждать согласно договоренности и беспокоиться, а потом отправится искать меня, начнет расспрашивать. И окажется, что я, эгоистка мелкая, убежала вприпрыжку из института, забыв о нем, заботливом и участливом дяденьке.
Следует поделиться с Генрихом Генриховичем радостью от сданного экзамена, — определилась я с приоритетами. Развернулась — и вот он Мэл, с другой стороны гардеробной стойки. Скорострельно сдал экзамен и, облокотившись, наблюдает за мной. Право слово, как призрак шастает по пятам. Недостаточно ему вчерашних откровений, что ли?
Мэл молча смотрел, будто ждал, что я должна первой сказать что-нибудь.
— А-а… привет, — поздоровалась хрипло.
— Привет, — ответил он.
— Спасибо за работу по удовольствиям. Из-за неё я вытянула экзамен.
— Слышал.
Конечно, он всё слышит. От него ничего не скроешь.
Помолчали.
— Теолини — отличный преподаватель, — сказал Мэл, — но студенты для него — все на одно лицо. Зато он помнит хорошие проекты, и у него отложилось в голове: удовольствия равно Мелёшин плюс Папена.
«М+П». Такие закорючки могли бы появиться на каждой туалетной кабинке.
Чтобы скрыть замешательство, я отвернулась в сторону, смотря, как утекают из института счастливчики, сдавшие экзамены.
— Вчера в столовой я сказал лишнее. Во всех смыслах, — выдал Мэл. — Не хотел, но само вырвалось.
Неужели признал свое хамство?!
Правда, извинение вышло корявым и не таким страстным, как я мечтала, но слова Мэла польстили. Столичный принц явно не привык просить прощения за свои слова и поступки, поэтому, покаявшись, окутался в моих глазах ореолом романтического героя. Но пусть не рассчитывает, что поступлю также благородно, забрав назад свои обвинения.
— Вот, возьми, — протянул он ладонь с монетками.
— Что это?
— Ты же сказала, что с меня тринадцать висоров за обед.
— Я пошутила.
— Если обмолвилась, то бери, — сказал жестче Мэл.
Правильно, за свои слова нужно отвечать. Я неохотно приблизилась, обогнув гардеробную стойку, и остановилась в двух шагах. В чем подвох? Неужели его не проняли слова, сказанные у раздевалок?
— Бери, — тянул ладонь Мэл. Само добродушие.
Я нерешительно сунула лапку за денежками, и он тут же схватил.
— Пусти, — попыталась выдернуть. Бесполезно.
— Для кого юбку нацепила?
Начинается старая песня.
— Для самой себя! — выкрикнула я, озираясь по сторонам и оценивая, много ли свидетелей у новой стычки.
— Для себя… — задумчиво повторил Мэл, потирая мою ладошку, и вдруг потянул к себе.