Sindroma unicuma. Книга 2 (Хол) - страница 525

Попробовать или нет? — погладила сферу. На одной чаше весов нагромоздились лица и воспоминания: отец, житие у тетки, интернат, перебежки по ВУЗам. На другой чаше остался скудный мамин образ.

Что ждет меня в будущем? Провал на приеме, обнародование грязной тайны невисоратки, скандал вокруг отца и моя погибель. Мэл, сделавший карьеру политика и связавший судьбу с породистой девицей из высшего общества.

К черту Мэла! Я увижу маму.

Очевидно, колебания отразились на моем лице, потому что профессор поспешил заверить:

— Эва Карловна, мы ни в коем случае не принуждаем запускать око, но знайте — второго случая вам не представится.

Отказаться или принять предложение, чтобы увидеть безрадостное прошлое и не менее оптимистичное будущее? Чтобы увидеть маму.

Они не настаивают, они предлагают. Не хочешь — дело твое, но потом не кусай локти, — предупредили прямым текстом. Пожалею ли я, выйдя из кабинета, что не согласилась?

Решившись, вставила стелу в дыру на полюсе глобуса. Та пошла туго.

— Самостоятельно, — добавил Альрик. На его виске билась жилка. — Здесь мы вам не помощники.

Пришлось давить на рукоятку, пока пятигранная стела не погрузилась, застряв наполовину.

— Хорошо, — сказал профессор, с трудом сдерживая возбуждение. — Сцепление произошло. Попробуйте раскрутить.

Приложив усилие, я надавила. Стела не сдвинулась.

— Еще раз! — воскликнул Альрик азартно. — Сильнее!

Я послушалась его совета, и рычаг утонул по рукоятку. Неторопливо разгоняясь, он упруго погружался и выпрыгивал из недр шара.

— Значительная инертность среды, — пробормотал декан.

— Не отпускайте руку, Эва Карловна! — напомнил профессор. — Удерживайте!

С каждым новым утапливанием рукоятка ходила все быстрее и легче, и вдруг шар провернулся вдоль оси. Медленно, а затем всё быстрее и быстрее, он стал раскручиваться, пока не завертелся, расплываясь алой сеткой вен.

Как заколдованная, уставилась я на растекающееся перед глазами красное зарево и погружалась, утопала в нем. Пропали из виду Альрик и Стопятнадцатый, пропал кабинет. Меня затягивало, засасывало, растворяло в разлившемся океане.

* * *

Бабочка на руке. Ничем не примечательная, коричневая, с незатейливым рисунком на крыльях. Открывает и складывает. Почему-то решила передохнуть именно так.

Пустой автобус и я на холодном кожаном сиденье у окна. Три ряда колючей проволоки, будка, шлагбаум. Рослый мужчина в пятнистой одежде удерживает ужасного пса, готового сорваться с привязи. Животное заходится в лае, с клыков капает слюна, а глаза налились краснотой. И гавкает собака на меня.