— Договаривались же маскироваться! Вся операция потеряет смысл, если шантажист заметит тебя!
— Да я даже шляпу надел! — горько разочаровал меня в собственных способностях опер, — Ну что он, совсем ненормальный? Приходить за четыре часа до назначенного срока?! Судя по предыдущим действиям, наш шантажист далеко не маразматик.
— Между прочим, синяя сумка уже лежит на месте! Я её сама видела!
— Ну и что?! Не думаю, чтобы нужно было следить за пустой сумкой, её точно никто не возьмёт.
— Вот именно! Ты не думаешь! — отрезала я, — Разве можно так беспечно относиться к такому серьезному мероприятию?
Почему-то мне казалось, что Жорик и сам себе не слишком-то верит.
— Скажи мне честно, ты хоть капельку надеешься на успех нашего плана?
— Ни сколько в нем не сомневаюсь, — не прекращая улыбаться, заявил бывший опер, — Я шантажисту деньги не отдам, обещаю. Нервничать и беспокоиться будем, когда Виктория в сумку купюры положит. А пока всё это детские игры…
— А вдруг он увидит нас заранее, испугается и решит опубликовать снимки.
— Не думаю, — насмешливо поморщился Жорик, — Человеку нужны деньги. Зачем ему лишать себя крючка для ловли Виктории? В случае публикации снимков получить деньги он уже не сможет.
— У него, судя по всему, есть масса другого компромата.
— Нельзя быть скомпрометированной в большей или меньшей степени. Если репутация Виктории подорвется единожды, то до дальнейших угроз шантажиста ей уже не будет никакого дела. Думаю, шантажист прекрасно понимает это. Даже не представляю, на что он рассчитывает. Самое сложное в деле шантажиста — забрать деньги. До этого момента он может рассчитывать, что его не найдут. Но в момент передачи денег, так или иначе, должен будет произойти с ними физический контакт. То есть кто-то из преступников должен будет объявиться лично.
Через десять минут мы уже сидели в гостях у моих родителей. К счастью, дома никого не оказалось, и мне не пришлось доказывать любопытным родственникам, что Жорик — это «вовсе не то, о чем вы подумали». Я была уверена, что бы ни подумали мои родители, это оказалось бы «не то». Потому как предположить, что этот молодой человек является коллегой их дочери по оперативно-розыскной деятельности, не смогло бы даже богатое воображение моей мамочки.
В сотый раз обсуждая детали предстоящей операции, я поражалась собственному спокойствию. Несколько часов, отделяющие меня от начала решающей схватки, почему-то представлялись бесконечными. Я опаивала Жорика вкусным чаем, весело смеялась, беззлобно бранилась и поражалась беспечности опера, который наотрез отказался переодеваться в бомжа.