Фермер Кроттон отрядил с ними две дюжины крепких молодцов.
– Оно конечно, вроде бы и не осталось охранцев в Торбе, – сказал он, – да мало ли.
Сопровождение было пешее. Фродо, Сэм, Мерри и Пин ехали впереди.
И стало им грустно, как никогда в жизни. Все выше торчала перед ними огромная труба; а подъехав к старой приозерной деревне, они увидели сараи по обе стороны дороги и новую мельницу, унылую и мерзкую: большое кирпичное строение, которое оседлало реку и извергало в нее дымные и смрадные отходы. Все деревья вдоль Приречного Тракта были срублены.
Они переехали мост, взглянули на Кручу и ахнули. Что там Сэм ни увидел в Зеркале, это было хуже. Древний Амбар к западу от Тракта снесли; на его месте стояли кривобокие, измазанные дегтем сараи. Каштаны повырубили. Откосы изрыли, живые изгороди обломали. На голом, вытоптанном поле не было ни травинки, только сгрудились телеги и фургоны. Исторбинка зияла песчаным карьером; громоздились груды щебня. Торба и не видна была за черными двухэтажными бараками.
– Срубили, гады! – воскликнул Сэм. – Праздничное Дерево срубили! – Он показал туда, где восемнадцать лет назад Бильбо произнес Прощальную речь, а теперь лежал, раскинувшись, гниющий древесный труп. Это было уж слишком – и Сэм заплакал.
Но его всхлипы прервал громкий смех. На низкую мельничную ограду тяжко облокотился здоровенный хоббит, чумазый и засаленный.
– Чего, Сэмчик, не нравится? – хохотнул он. – Ну, так ты и всегда был сопливец. А я-то думал, ты отвалил куда-то там такое на корабле, плывешь и уплываешь, как ты, помнится, языком трепал. Зачем обратно-то приперся? Мы тут, в Хоббитании, работаем, понял, дело делаем.
– Оно и видно, – сказал Сэм. – Умыться некогда, надо брюхом забор обтирать. Только вы учтите, сударь Пескунс, что я вернулся сводить счеты, а будете зубы скалить – посчитаемся и с вами: ох и дорогонько это вам обойдется!
– Иди ты знаешь куда! – сплюнул через забор Тод Пескунс. – Попробуй тронь меня: мы с Вождем друзья. Вот он тебя, это да, тронет, чтоб ты тут не нахальничал.
– Да оставь ты дурака в покое, Сэм! – сказал Фродо. – Надеюсь, таких порченых, как он, раз-два и обчелся, иначе плохо наше дело. Вот он, настоящий-то вред, хуже всего остального разорения.
– Эх, Пескунс, Пескунс, мурло ты неумытое, – сказал Мерри. – А вдобавок и правда дурак дураком: протри глаза-то! Мы как раз и едем к твоему приятелю-вождю – за ушко его да на солнышко. А с Большими Начальниками ты, я вижу, забыл попрощаться.
Тод застыл с разинутым ртом, увидев, как из-за моста по знаку Мерри выступил отряд ополченцев. Он побежал на мельницу, схватил рог и громко затрубил.